"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

особенно красивы, потому что во время войны не было автомобильного движения,
об этом писали в газетах...
- Том, замолчи, при чем тут Париж, я никогда не была в Париже.
- Тем лучше, вместе с тобой и я буду смотреть на него новыми глазами.
Вообрази, мы сидим в парке и целуемся - среди всех других целующихся
парочек, мы отправляемся в Булонский лес и любим друг друга у озера, на
прибрежных склонах - среди всех других любящих парочек, мы заходим в наш
трактирчик, где нас принимают так, как в Париже принимают только влюбленных,
мадам и месье улыбаются нам, и мы тоже в ответ улыбаемся и уверяем, что в
жизни не пробовали такой замечательно вкусной... Погоди, дай мне
договорить, - сказал он, придерживая ее за руки, - такой замечательно
вкусной курятины, мы сидим с тобой в золотые часы на террасах кафе и
потягиваем дюбонне, и перно, и амер пикон - все это, конечно, снова
появится, - а потом возвращаемся домой, в свой дешевенький гостиничный номер
с крупным цветастым узором на обоях, чересчур аляповатых, чтобы быть
красивыми, мы любим друг друга на французской кровати, занимающей всю
комнату, мы любим утром, и днем, и ночью, и опять утром...
- Пусти меня, Том. Ты надо мной насмехаешься.
- Я не насмехаюсь. Я тебя люблю. Мы любим друг друга. Но ты права,
любимая, Париж - это тривиально, слишком уж много влюбленных побывало там до
нас, к тому же это недостаточно далеко, но теперь война скоро кончится,
через год-два жизнь войдет в обычную колею, корабли опять будут плавать, и
тогда мы на каком-нибудь торговом судне поплывем с тобой в Средиземное море
и будем приставать в испанских и итальянских портовых городках - к тому
времени Испания и Италия вновь станут самими собой, - или нет, мы уплывем
прочь из Европы, уплывем из холодных в жаркие края, представь себе, любимая,
ночью мы лежим под открытым небом на ложе из спасательных поясов и видим,
как одни созвездия скрываются, а другие созвездия восходят над нами, пока мы
с тобой любим друг друга и вдвойне наслаждаемся нашей любовью, потому что
это опасно: хотя война уже кончилась, но ведь милы еще иногда попадаются,
представляешь, мы вдруг наскакиваем на мину - и в буквальном смысле
возносимся на небеса в миг нашей любви! Это ли не прекрасная смерть? Но нет,
мы с тобой, конечно же, не умираем, в миг любви умереть невозможно, мы
просто терпим кораблекрушение посреди Тихого океана, и волны выносят тебя и
меня, единственных, кто остался в живых, на счастливый остров, где живут
счастливые туземцы, украшающие головы цветочными венками. Возможно, это
остров, где люди вообще не слыхивали о войне, такие острова, наверно, еще
есть, или представь, что к тому времени разразилась новая война, еще более
ужасная, которая уничтожила весь цивилизованный мир, а мы даже не
подозреваем об этом, мы себе танцуем танец цветов на синем берегу, под
лунным сиянием, мы любим друг друга сутки напролет в хижине из пальмовых
листьев, а между тем...
- Том, ну хватит тебе болтать чепуху. Зря ты думаешь, что я такая
дурочка. Я прекрасно понимаю, как глупо парить в империях.
- Где, где парить? - Томас рассмеялся. - Ты права, любимая, глупо
парить в эмпиреях. Никуда мы из Дании не поедем, мы укроемся от всех в
деревенской глуши, среди простых неиспорченных людей, представляешь себе,
разведем фруктовый сад, или будем держать домашнюю птицу, или... Погоди, не
перебивай меня, - сказал он, придерживая ее за плечи, за хрупкие детские
плечики, - что же, мне и помечтать нельзя, людям должно быть позволено