"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

ничего не почувствовал. Что же он, стоит и спит с открытыми глазами или?...
"Осторожно, не спать! - сказал он вслух. - Не терять сознания! Если ты
сейчас потеряешь сознание, то..." В это мгновение внутри, за окном, зажегся
яркий слепящий свет, из темноты выступила широкая лестница, а по лестнице
спускались в обнимку двое: низкорослый, толстый, одетый во фрак мужчина и
высокая, тонкая серебристо-серая женщина. Симон, встрепенулся, от приступа
слабости не осталось и следа, он весь напружинился, как кошка перед прыжком,
смертельная ненависть спазмом сдавила желудок, во рту появилась горечь, и он
судорожно глотал слюну, чтобы не стошнило. О да, эта женщина ему знакома.
Хотя он ее в глаза никогда не видел, ему хорошо знакомо в ней все от начала
до конца: надменное белое лицо, оголенные до неприличия руки и плечи,
неестественно тонкая талия, перехваченная широким красным поясом, узкие
бедра и длинные, плавно скользящие ноги. Козявка, думал он, следя за тем,
как она легко и ритмично, словно танцуя, спускается по лестнице бок о бок со
своим карикатурным маленьким кавалером, блестящая серебристо-серая моль,
раздавить между пальцами -и сдуть, как пыль, как прах, тень праха, и однако
же... однако... Как Лидия, ошеломленно подумал он, неужели она будит во мне
желание, как Лидия? И по внезапной нелепой ассоциации идей перед глазами его
возникла Лидия: вот она медленно поникает лицом вперед, а в узкой ложбинке
внизу затылка - маленькая круглая дырка, аккуратная, резко очерченная дырка
со слабым налетом пороховой гари, но без крови, - и жуткое видение словно
еще более разожгло неукротимую слепую ненависть к этой совершенно чужой ему
женщине. Когда все кончится, думал он, когда последний голый мертвец будет
давно забыт, она все так же будет танцевать длинным, узким языком пламени в
окружающей ее пустоте, за пределами мира страждущих, мира живущих, и все
жертвы были напрасны... Между тем его внимание опять привлек к себе
мертвый - не то спящий, не то полоумный фокусник, который теперь сидел на
виду, в слепяще ярком свете, - он вдруг выкинул руку вперед и толкнул свой
стакан, который упал на пол и разбился. И тут человек разом ожил:
откинувшись назад в своем кресле, он захохотал. Серая женщина и ее кавалер,
сойдя с лестницы, остановились перед его столом. Вот маленький толстяк
что-то сказал, а вот и женщина что-то сказала, она сердито тряхнула головой,
и по ее неприступному белому лицу пробежало облачко. Человек в кресле
смотрел на них и хохотал. Другие пары набежали из гостиной и столпились
вокруг, жестикулировали и говорили все наперебой, но неизвестный человек в
кресле не отвечал им, он сидел, откинувшись назад, и хохотал, хохотал.
"Да он пьян, - сказал Симон вслух и словно бы почувствовал облегчение
от сделанного открытия, - просто-напросто мертвецки пьян. Эти мне буржуи, -
он и сам рассмеялся, давая выход своей ненависти, - эти развратные,
продажные, прогнившие, проклятые, презренные..."

Томас уже долгое время сидел и смотрел на стоящую перед ним на коленях
женщину в строгом черном платье, белом кружевном передничке и с белой
наколкой на волосах. Рядом дымился тазик с горячей водой, и она старательно
терла кусочком замши темное пятно на ковре.
- Мария, - сказал он, ее ведь как будто зовут Мария? - Вы думаете, я
пьян?
- Как может господин так говорить, - услышал он тихий сокрушенный
голос.
- Я не хочу, чтоб меня называли господином, - сказал Томас. - Говорите