"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

веселое щелканье надсмотрщицких плеток. Ад! - думает он, стуча зубами от
ярости, приплясывая будто на раскаленных угольях, и независимо от его
сознания правая рука выхватывает из кобуры пистолет и снимает с
предохранителя, а левая поднимается к окну, готовая на все...
Музыка смолкла так же внезапно, как началась. Бьющаяся пара на софе
расцепилась, оба вскочили на ноги - женщина откинула волосы с лица и
обалдело ищет глазами свои туфли, мужчина обмахивается носовым платком, а
вокруг другие пары замерли, точно заколдованные, в позе, в какой их застал
оборвавшийся пассаж танцевальной мелодии, и лишь постепенно начинают
приходить в себя, двигаться и разговаривать. Симон не слышал их слов, он
только видел их открывающиеся и закрывающиеся рты, их жесты и гримасы.
Пистолет он опять поставил на предохранитель, продолжая, однако, держать его
в руке; ветер как будто бы улегся, в окружающей тьме воцарились тишина и
покой, между тем как внутри, за окном, все двигалось, вырисовываясь с
какой-то сумасшедшей ясностью. Теперь лишь он разглядел, что веранда
устроена как зимний сад: вьющиеся по стенам растения, горшки с деревцами и
кустиками, обнаженные фигурки-статуэтки, наполовину скрытые ядовито-зеленой
листвой. Точь-в-точь аквариум, подумал он, аквариум с искусственной
подсветкой, полный золотых рыбок и вуалехвосток, пучащих свои
телескопические глаза и то и дело открывающих рты. За высоким сводчатым
окном в задней стене веранды видна гостиная, такая большая, что отдельные ее
уголки и ниши теряются в темноте, хотя зажженные там и сям светильники
образуют вокруг себя островки света. Посреди одного из световых пятен стоит
широкий стол, сплошь уставленный всевозможными бутылками и рюмками, высоко
над столом парит в полумраке потушенная хрустальная люстра, похожая на
бледную медузу, а дальше, в глубине, он отчетливо видит лишь отдельные
фрагменты гостиной: на фоне полосатых обоев два портрета в стиле рококо -
небесно-голубая дама и пурпурно-красный кавалер, угол рояля, гигантских
размеров китайская ваза, свисающая складками портьера из желтого шелка,
абстрактная картина с хороводом солнц и вихрем спиралей - будто парафраза на
тему умолкшей танцевальной музыки, а вон там - открытая раздвижная дверь,
через которую можно заглянуть еще дальше в глубь темноты. В углу за этой
дверью, должно быть, горит камин - красноватый мерцающий отсвет скользит по
лицу и рукам мужчины в смокинге, который сидит согнувшись в кресле и спит,
впрочем, нет, он не спит, глаза широко раскрыты и устремлены прямо на
невидимый огонь. Уж не умер ли он, подумал Симон, не может живой человек
сидеть вот так, абсолютно неподвижно, да и лицо чересчур бледное. Но нет, он
не умер, вот он медленно разгибается, распрямляет спину, и руки его с
растопыренными пальцами шарят по краю круглого стола. Симон криво
усмехнулся. Спирит в трансе, сказал он себе, полоумный тип, вызывающий духов
с помощью трехногого стола, эти буржуи - они же от безделья верят во всяких
там духов, призраков, в загробную жизнь и бог знает во что!... Тут он забыл,
потерял свою мысль, потому что стол начал вдруг медленно крениться вместе со
всем, что на нем стояло: с чашками, рюмками, серебряным ведерком для льда...
сейчас... сейчас это все упадет... но что за идиотство, ничего не падает,
хотя стол сильно наклонился набок, и оторвался от пола, и закружился в
такт... в такт музыке? Разве музыка опять заиграла? И все там у них опять
закружилось, хотя не слышно ни звука?...
Галлюцинации, подумал Симон сквозь дремоту, это усталость,
просто-напросто усталость. Он ущипнул себя за руку, чтобы очнуться, но