"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

утро от сна и увидев, что действительность нисколько, ничуть не похожа на ее
сбивчивые ночные грезы, приоткрыла было рот, чтобы что-то сказать - о чем-то
спросить, - да так и не успела произнести ни звука, было уже слишком поздно.

"Я их всех надул, - сказал Томас. - Надул родню и старого домашнего
врача, который веровал в Бога и хотел вывести меня из состояния тупой апатии
с помощью формул самовнушения ("Я с каждым днем становлюсь бодрее, сильнее,
здоровее"); надул невропатолога, который веровал, что все психические
симптомы имеют физиологическую подоплеку. и, поместив меня в голом виде на
обтянутую белой клеенкой кушетку, простукал со всех сторон молоточком и
поставил диагноз: гиперестезия * ("В остальном вы совершенно здоровы, все у
вас в норме. Световые ванны и лецитин - больше ничего не требуется"); надул
психоаналитика, который веровал в метод свободных словоизлияний и предложил
мне говорить, что в голову взбредет, а сам сидел за ширмой и конструировал
свое эдипово построение, соединяя между собою слова, произвольно выхваченные
из хаотического потока моей речи ("В том, что сами вы считаете абсолютно
бессмысленным и невероятным, - как раз в этом-то и кроется истина"). Надуть
их всех не составило труда, ибо они действуют каждый в соответствии со своей
заранее заданной схемой, системой уравнений, смысл которой сводится к тому,
чтобы уменьшить, а в конце концов и вообще приравнять к нулю неизвестное, то
неизвестное, которое одно имеет решающее значение. Им и в голову не пришло,
что, возможно, ответственность за смерть матери лежит на мне, ни у кого не
мелькнула догадка, что это я ее убил, преднамеренно и сознательно, и даже
если бы я сам открыл им правду, они отмели бы ее как лжесвидетельство, они
бы и тогда не колеблясь меня оправдали. Ведь я же ничего не сделал. Да, я
убил свою мать именно тем, что ничего не сделал, буквально палец о палец не
ударил, причем зрелище ее смерти вызывало у меня не больше эмоций, чем
золотые рыбки, всплывавшие на поверхность воды брюшком вверх. Я не
чувствовал ни горя, ни своей вины, одну лишь скуку, смертельную скуку..."
______________
* Гиперестезия - повышенная кожная чувствительность. - Здесь и далее
примечания переводчиков.

Он зевнул. Взял стакан и отпил, но тотчас отставил его с гримасой
отвращения: желтое пойло (неужели этот Габриэль не может орга...) казалось
тошнотворно теплым, несмотря на лед, вкус у него стал как у воды в стакане,
стоявшем на столе возле постели матери. Он сглотнул слюну, еще и еще раз, но
мертвенно-пресный вкус во рту не проходил. Он хотел было встать и пойти в
туалет, но остался тихо сидеть на месте и опять увидел перед собой ступню -
тощая, костлявая ступня матери торчала в воздухе со своими вздувшимися
синими жилами, уродливыми пальцами и кроваво-красными ногтями. Ухватившись
обеими руками за край стола, он попытался направить взгляд в определенную
точку пространства - туда, где свет и где танцуют, - но по-прежнему видел
только стакан с белыми пузырьками воздуха на стенках, и тут столешница
начала медленно крениться и шелковое одеяло взметнулось красной волной, а
балдахин на четырех столбах наклонился в его сторону и упал... нет, не упал,
но вся сумеречная комната с цветастым ковром на полу, цветастыми обоями и
французскими гравюрами в рамках стиля рококо приподнялась и закружилась, а
сам он сидел неподвижно в пальто и шляпе - на нем и шляпа была? - посреди
этой карусели и был осью, вокруг которой она вращалась, быстрей и быстрей, и