"Ханс Кристиан Браннер. Никто не знает ночи " - читать интересную книгу автора

ловите его, хватайте, бежал, судорожно сжимая кулаки, готовый разрыдаться от
бессильной ненависти ко всем собакам и ко всем богатым господам, которые
держат собак и имеют сигнальные звонки для охраны себя и своего треклятого
имущества - несмотря на войну, и хаос, и вражескую оккупацию. Наконец он
свернул на боковую дорогу, лай и вой понемногу утихли, и он обратил
ненависть против самого себя со своей собачьей истерикой, он клеймил себя
позором, грозя, что поплатится пытками и смертью за слабость и предательство
по отношению к партии и своим товарищам, одновременно сознавая, что это
просто заклинания с целью отвратить самое ужасное, которое все равно
неотвратимо, и одновременно отдавая себе отчет, что такого рода мысли -
рецидив буржуазности, дань буржуазным предрассудкам, и опять он почувствовал
усталость, смертельную усталость, и заметил впереди просвет, а немного
погодя увидел небольшую площадь и посреди площади - белую башню с золотым
крестом, на который из незримого источника падал далекий бледный свет.
Лишь когда ноги прервали свой бег в церковной ограде, до его сознания
дошло, куда они его привели. "Приди ко Христу", - зло буркнул он, чувствуя
одновременно вечную тщету своего богохульства, которого он втайне устыдился,
но еще более устыдился он того, что образ Иисуса Христа так и не утратил до
конца своей власти над ним. На миг воображение унеслось далеко: он стоял
потерянный, как маленький мальчик на улице своего детства, под
вывеской-сапогом, и слушал его жалобное поскрипывание на ветру, и вдыхал
темный дух сапожной мастерской - дух дегтя, кожи и кары господней, и сидел в
тесном кольце братьев и сестер, сложив ладони у груди и склонив голову, за
круглым столом, при бледном зимнем свете висячей лампы, и темный библейский
голос отца доносился словно бы откуда-то с высоты, и Распятый висел на стене
в вечных муках... "К черту!" - пробормотал он, стряхивая наваждение, и
подумал, что как бы там ни было, а идея укрыться в храме весьма разумна,
ведь в самом деле трудно себе представить, чтобы они стали разыскивать его
здесь. Если только у них нет ищейки, подумал он, но тотчас отбросил это
предположение и стал осторожно обходить церковь, однако обе двери оказались
на замке, а окна были слишком высоко, поэтому он сразу отказался от своего
плана и подумал, что зря потратил целую драгоценную минуту. Эта мысль
повергла его в панику, он обежал по периметру всю площадь, прежде чем
обнаружил, что она круглая и имеет выход только в сторону Страндвайен -
фешенебельная улица слабо светилась поодаль, и ноги уже несли его туда, хотя
что-то - то ли какой-то звук за пеленой дождя, то ли соленый металлический
вкус во рту, - что-то говорило ему, что смерть - она в этом тихом желтоватом
свете, но он слишком устал, чтобы принимать новые решения, и берег пролива
рисовался ему единственным спасительным прибежищем. Он выбежал прямо на
освещенное место между высокими спящими домами и успел перейти через
трамвайные рельсы, когда круглые серно-желтые глаза смерти выкатились ему
навстречу и стали расти, вытаращиваясь все сильнее и испепеляя все вокруг
него, а он, голый, стоял посреди мостовой как истукан и словно продолжал там
стоять, слушая скрежет затормозивших колес, хотя тело его давно метнулось в
сторону и ослепшие глаза пытались найти дорогу средь черных пляшущих солнц,
и опять он бежал и бежал на месте, и слышал окрики, и ждал знакомого звука,
но, когда до него наконец донеслось стрекотание мотора, он был уже далеко,
под покровом густой темноты, на пути из одного сада в другой. На миг
сознание его полностью прояснилось, освободившись от усталости и страха, и
он подумал, что это наверняка была просто машина с полицаями, его ведь