"Джон Браннер. Квадраты шахматного города" - читать интересную книгу автора

власти, явилась его первой крупной победой. Введение новой денежной
единицы - доларо - имело дальний прицел в надежде, что он станет такой же
конвертируемой валютой, как и его известный североамериканский образец. По
латиноамериканским масштабам Вадос добился почти невозможного.
Когда настало время расплачиваться за услуги носильщика, мне
вспомнились слова таможенника по поводу траты денег. Ради эксперимента я
решил дать носильщику два доларо и посмотреть на его реакцию. Носильщик
никак не обнаружил своих чувств, приняв меня скорее всего за туриста,
который еще не знает цены здешним деньгам.
Дорога плавно вилась по горному склону, облегчая крутой спуск к Вадосу.
Солнце светило ярко, воздух был прозрачен, видимость отличная, и с высоты
птичьего полета я мог хорошо рассмотреть окрестности. В шестидесяти
километрах отсюда, там, где материк сливался с океаном, расплывчатым
пятном выделялся Пуэрто-Хоакин.
Окинув беглым взглядом открывшуюся панораму, я решил пока воздержаться
от ее тщательного изучения. Внизу подо мной лежал Сьюдад-де-Вадос.
Это была впечатляющая картина, которую не могли передать никакие карты,
планы и проспекты. Не нужны были ни путеводители, ни гиды вроде Флореса,
чтобы постичь все величие и масштабность замысла.
Чем-то, что трудно выразить словами, архитекторам удалось придать
городу вид органичного целого, отчего он напоминал собой гигантский
работающий механизм. Во всем чувствовалась спокойная сдержанность,
согласованность и безупречное функционирование всех звеньев, эффективность
сочеталась с простотой, а единство лишено было единообразия. Все, о чем
могут только мечтать архитекторы-планировщики, нашло здесь свое реальное
воплощение.
Я попросил водителя остановиться у обочины и вылез из машины, чтобы
насладиться открывшимся видом. Я узнал почти все. Вот там - жилые массивы,
торговые центры, вот там - государственные учреждения, а вот - музей,
оперный театр, четыре громадные площади, суперскоростные автострады,
виадуки.
Фантастика. Вроде и придраться не к чему.
Выкурив половину сигареты, я снова сел в такси и попросил шофера ехать
в центр. Не отрываясь, смотрел я в окно.
Внезапно в поле моего зрения попала жалкая лачуга, которую трудно было
назвать даже ветхой постройкой. Не успел я ее как следует разглядеть, как
метров через пятьдесят увидел еще одно похожее строение. Затем мы миновали
целый поселок барачного типа: будки, сколоченные из досок. Кровлями им
служили раскатанные в лист бочки из-под нефти. Стены сплошь и рядом были
облеплены рекламными плакатами, что хоть как-то скрадывало убогий вид
лачуг. На веревках сушилось старое белье. Повсюду играли голые и
полуодетые дети, бродили взъерошенные карликовые петухи, козы и странного
вида свиньи.
Я был так подавлен увиденным, что даже не попросил водителя
остановиться, и опомнился лишь после поворота, когда дорога влилась в
прямую, как стрела, магистраль, ведущую к центру Вадоса.
Проезжая мимо первого настоящего дома на окраине города - красивой
виллы в колониальном стиле, которая гордо высилась среди пальм, - я
заметил крестьянскую семью, поднимавшуюся вверх по откосу. Отец тащил
поклажу, закрепив, как здесь принято, ремни на лбу. Мать держала на руках