"Александра Бруштейн. Суд идет! ("Вечерние огни" #3)" - читать интересную книгу автора

- Больше сказать ничего не имеете? - спрашивает у Шмарова Маруся
Солдатова.
- Нет. Значит, так это - у меня все.
- Я имею сказать! - раздается вдруг уверенный голос от двери.
Пока говорил Шмаров, мы назад не оборачивались. Мы смотрели на него,
вслушивались в его тягучую, нудную речь. Мы смотрели на суд, старались
уловить настроение судьи и заседателей. Вместе с тем мы не забывали
поглядывать успокаивающим взглядом на наших злополучных девушек-санитарок. А
между тем, видимо, тоже во время речи Шмарова, в зал вошел новый человек и
сел в задних рядах. Это Бельчук.
Мы переглядываемся с Евгенией Сауловной. Мы неприятно поражены
появлением Бельчука. Зачем он пришел? Что замышляет?
- Я имею сказать! - повторяет Бельчук. - Как очевидец, своими очами все
видел. Прошу суд меня выслушать! - И к трем женщинам, сидящим за судейским
столом, устремляются потоки нежных взглядов, подернутых и затуманенных
сладкой поволокой.
Правда, суд словно не замечает этой тактики "очевидца"! Маруся
Солдатова предоставляет Бельчуку слово, и он растекается, разливается в том
стиле, какой усвоил из дореволюционных газет времен империалистической
войны!
- Наши серые герои... святая солдатская скотинка... Они кровь
проливали!.. Они вшей в окопах кормили!..
Вдруг у Бельчука прорываются слова:
- И какие-то, простите меня, девки, какие-то хамки... - выкрикивает он
злобно, - позволяют себе...
Маруся Солдатова предупреждающе стучит карандашом по столу.
Бельчук мгновенно спохватывается, что он переусердствовал, он смотрит
на Марусю глазами, затуманенными преданностью, и мгновенно сбавляет тон:
- Простите, нечаянно сорвалось... Не могу спокойно об этом говорить!
Вчера прихожу в эту ихнюю школу грамоты, приказываю немедленно отправляться
разгружать платформы с дровами. А они - можете себе представить! -
отказываются! От-ка-зы-ва-ют-ся! Это же бунт! Это контра, самая настоящая!
"Мы, говорят, учиться желаем! Что нам, говорят, раненые? Нам на раненых
красноармейцев наплевать!"
- Неправда! - раздается голос.
Мы не сразу соображаем, кто это кричит с таким гневом, с такой яростью.
- Неправда! - повторяет тот же голос.
Это кричит наша старушка учительница, Елена Платоновна. Обращаясь уже
непосредственно к суду, она продолжает:
- Он все, все врет! Это бессовестный человек! Не верьте ему!
Судья, Маруся Солдатова, спокойно, невозмутимо говорит учительнице:
- Не волнуйтесь, гражданка. Пусть он, - она указывает карандашом на
Бельчука, - договорит, - тогда мы вас послушаем. Не беспокойтесь, - она
смотрит на старушку добрыми глазами, - суд дознается, кто правду говорит, а
кто нет... Продолжайте, гражданин!
Бельчук продолжает, уже несколько поостыв:
- Я - комендант здания Государственного физиотерапевтического
института. Я обязан заботиться, чтобы тепло было. Во всех палатах, во всех
кабинетах, во всех рабола... лароба... лабораториях. Хорошо, я обеспечиваю,
я стараюсь!.. Но надо же, чтобы меня слушались. Чтоб слу-ша-лись! - Он