"Александра Бруштейн. Суд идет! ("Вечерние огни" #3)" - читать интересную книгу автора

- И "Кириллин день еще не миновал!" - смеясь, привожу я пророчество
волхвов Иоанну Грозному.
И вот, словно на смех! - как "дэус экс махина" в плохой пьесе, - дверь
открывается, и в комнату входит, почти вбегает заместительница старшей
медицинской сестры физиотерапевтического института Евгения Сауловна. Она
очень бледна и расстроена.
- Евгения Сауловна! - бросаюсь я к ней. - Беда?
- И какая! - подтверждает она и устало опускается на стул. - Самая
настоящая...
Евгения Сауловна - замечательный человек! Нет такой вещи на свете, к
которой бы она относилась безразлично. Все, что касается политики,
гражданской войны, положения на фронтах и в тылу, волнует ее страстно: она -
большевичка. Все, что происходит в институте, - ее кровное дело. Она
обсуждает сложнейшие в полуосажденном Петрограде вопросы рационов питания
больных - слабых и ходячих, ампутантов и терапевтических, тяжелых и легких -
с тою же пламенной заинтересованностью, что и вопросы госпитального белья и
врачебных халатов или большой процент заболеваемости сыпняком среди
медицинского персонала и большую смертность среди заболевших. К открытым
мною по заданию Наркомпроса в институте школе ликбеза, клубу и библиотеке
(именно с нашего института я начинала эту работу) Евгения Сауловна относится
с нежной бережностью и яростной заботой. Даже во время клубных
самодеятельных спектаклей, сидя в суфлерской будке, Евгения Сауловна -
суфлер не простой, а глубоко переживающий все, происходящее на сцене... Она
не только подает текст, но одновременно режиссирует и управляет поведением
актеров на сцене: "Зина, громче!.. "Уж и как это видно, коли кто кого
любит...", "Вера Петровна, вы же его любите, - смотрите на него с любовью!..
"Против милого садится, тяжеленько вздыхает!..", "Семен Яковлевич, умоляю,
не уходите в угол, - вас там ни один черт не увидит!.."
И вот сейчас Евгения Сауловна сидит передо мной совершенно
подавленная... Что стряслось?
- Евгения Сауловна, почему сегодня так рано окончились занятия в школе
грамоты? Я пришла, а уж у них темно...
Чудесные черные глаза Евгении Сауловны мечут молнии.
- Потому что этот мерзавец опять погнал всех учениц разгружать дрова!
Этот мерзавец - комендант здания института Бельчук. Это - нахальный
красавчик из тех, которые, по выражению дяди Мирона, "делают глазки всем
женщинам без различия пола и возраста". Полузакрыв веки, как приспущенные
шторки, Бельчук потрясает всякую собеседницу необыкновенно наглой поволокой
глаз. Взгляд этот означает: "Только ваш. Навеки. Безраздельно!"
Однажды Евгения Сауловна неожиданно, в упор, спросила Бельчука, почему
он не на фронте. Чистя ногти левой руки "шикарным", непомерно длинным ногтем
правого мизинца, Бельчук спокойно ответил:
- Здоровье не позволяет.
В неустанной заботливости о своем здоровье комендант Бельчук в
последнее время сделал себе небольшую поблажечку. Когда под вечер трамвайные
платформы подвозят к нашему институту дрова - длинные нераспиленные бревна,
которые нужно сгружать и нести на руках от трамвайной остановки во двор
института! - Бельчуку лень взбираться на лестницы и этажи сзывать по
квартирам свободных от школы санитарок. Зачем ему утруждаться и подрывать
свое здоровье? Бельчук пряменько направляется в школу ликбеза, где в это