"Александра Бруштейн. Суд идет! ("Вечерние огни" #3)" - читать интересную книгу автора

пальцев дистрофические язвочки. Каждое утро кто-нибудь из медицинских сестер
нашего института приходит смазывать и бинтовать их. В последнюю неделю
язвочки стали подживать, - нам выдали бутылочку рыбьего жира, и наши
"язвенники" получают ежедневно немного картошки, поджаренной на рыбьем жиру.
Бабушка, мать моего мужа, ставит передо мною блюдце с конфетками
монпансье.
- Дели! Только имей в виду: мне не давай!
Общий хохот! Все сидящие за столом заливаются!
- Ну, чего вы гогочете как гуси? - сердится бабушка. - Что я сказала
такого смешного? Вы ведь знаете, - я не ем конфет, это вредно для моего
здоровья!
Смех за столом усиливается. Ведь эта сценка повторяется всякий раз,
когда выдают что-либо мало-мальски вкусное (правда, это бывает не часто).
Бабушка выработала целый ассортимент разнообразных предлогов для того, чтобы
отдавать свою порцию внучатам. То она утверждает, что она "этого не любит и
никогда не любила". То, что ей это "вредно для здоровья". То - в самых
трудных случаях, - что ей "религия запрещает это есть"! В этих случаях с ней
трудно спорить: она и сама толкам не знает, что именно ей религия разрешает
и чего не разрешает, а уж мы-то, конечно, в этом ничего не понимаем. Но
сегодня у бабушки дежурный предлог: "Вредно для здоровья".
- Вы - некомпетентные люди! - окончательно раздражается бабушка в ответ
на наш смех. (Когда бабушка вспоминает о компетентности, это очень
серьезно!) - Мне еще пятнадцать лет тому назад профессор Гольдштерн в Вене
запретил есть сладкое. Для моего сердца сладкое - просто яд!
- Мама... - говорит мой муж. - Я ведь тоже профессор. И я тебе говорю:
десять лет тому назад тебе надо было опасаться ожирения, а сегодня не надо.
Ешь конфетки, не упрямься!
Бабушка делает еще последнюю отчаянную попытку унести свои две конфетки
с собой, чтобы съесть их, как она говорит, "спокойненько, после". Но мы
беспощадно заставляем ее сделать это сейчас, при нас. Бабушка ест,
наслаждаясь и страдая.
В такие трудные времена даже дети научаются думать, не только о себе,
но и о других. Костик наш - первоклассник. Когда в школе им выдают по куску
селедки или по одной не сладкой паточной конфетке, он съедает только
половину своего куска селедки или аккуратно отгрызает половину паточной
конфеты, а вторую половину приносит домой - мне. Был случай, когда Костик
пришел из школы очень заплаканный.
- Мама, я сегодня не заметил... и съел все сам!
Хороший вечер... Мы всей семьей сидим за столом.
Над нашими головами раздается шорох крыльев. Это вылетел из своей
клетки Ванечка - наша канарейка (бабушка называет Ванечку "кенарь"). Он
летит неровно, присаживаясь на буфет и стулья, чтобы передохнуть, - он очень
ослабел. Давно уже он не видал в глаза своей "природной пищи" - канареечного
семени. В кормушку его клетки бабушка насыпает, что придется, что есть в
доме, чаще всего пшено. Ванечка пшена явно не любит, но ведь жить-то надо!
Он склюнет две-три крупинки - и делает перерыв: отдыхает. Как только все
собираются за едой, Ванечка прилетает и ходит по столу, заглядывая во все
тарелки. Вытянув шейку, он смотрит в стаканы, мисочки, но подходящей для
него еды нет! Картошка, кислая капуста, каша, черный хлеб! Все это скупо
отсчитанное и отмеренное, не разгуляешься!