"Александра Бруштейн. Свет моих очей... ("Вечерние огни" #4)" - читать интересную книгу автора

хочу и обязан произвести как можно лучше! Если вы хотите оперировать хорошо,
научитесь отсеивать второстепенное - все то, что, может быть, возбуждает
ваше сочувствие, но нарушает вашу собранность и готовность к действию".
Все эти высказывания В.П. Филатова относились только к самому моменту
операции. Но сколько участия, активного, доброго участия, проявлял В.П.
Филатов к своим больным уже после того, как они были оперированы! Один
бывший слепой, прозревший после пересадки роговицы, рассказывал мне:
прозрев, он уехал из Одессы в другой город и поступил там на работу. Он
попал в сырое помещение, там шел длительный ремонт, в воздухе носилась и
попадала в глаза известковая пыль; вновь обретенное зрение начало слабеть.
Узнав об этом, В.П. Филатов немедленно выписал его в Одессу, снова упорно и
настойчиво лечил, пока не восстановил у него 100 процентов зрения. А после
этого уже не отпустил его обратно в тот город, где ему было плохо, а устроил
на работу в Одессе. Таких рассказов о доброте Филатова я слыхала много. И
чему же, как не высокой гуманности советского ученого В.П. Филатова, обязан
весь мир пересадкой роговицы при бельмах? Ведь именно то, что Филатов
действенно пожалел слепого Грушу, именно это и вернуло вновь интерес ученого
к этой операции, в то время пришедшей уже было в забвение!
Наконец, еще один случай из жизни Филатова.
Очень давно - еще в царской России - жила девушка, красавица и
замечательный человек. Ее любили, как иногда бывает, двое. Она любила, как
всегда бывает, только одного из них и собиралась выйти за него замуж.
Отвергнутый нелюбимый подкараулил девушку на улице, остановил ее, отвел в
сторону и задал ей, как говорится в таких случаях, "последний вопрос:"
выйдет ли она за него замуж? Девушка ответила то, что отвечала ему и раньше:
нет. Тогда нелюбимый плеснул ей в лицо серной кислотой.
Девушка ослепла на оба глаза. Ее лицо превратилось в оплошной комок от
рубцов, от ожогов. Даже рот зарос настолько, что его пришлось прорезать
снова - для приема пищи.
Родные увезли девушку в Париж. Тамошние светила развели руками: ничего
сделать не можем. Единственное, что можно было сделать, и они это сделали, -
нашили ей на лицо, как полумаску, лоскут кожи, который скрыл это страшное
свидетельство подлого собственничества, закрыл от людей горестное зрелище
выжженных глаз. Считалось это тогда чудом пластической хирургии.
Шли годы. Девушка потеряла родных. Негодяй, совершивший в отношении ее
преступление, худшее, чем убийство, получил легкое наказание (тогда к таким
преступлениям, совершенным под влиянием страсти, "аффекта", относились
снисходительно, приговаривали часто к одному только "церковному покаянию").
Отбыл наказание - и о девушке, которую так любил, не вспомнил. Но - увы! -
любимый тоже забыл о своей любви... Родные девушки умерли, она осталась
одна. Жила мужественно - научилась писать на машинке, этим заработком себя и
содержала.
Не знаю, от кого узнал о ней Филатов. Он вызвал ее к себе в Одессу, в
институт. Там он прежде всего занялся ее глазами. Но до них нельзя было
добраться: кожаная "полумаска", нашитая некогда на верхнюю часть ее лица,
приросла к нему! В.П. Филатов решил "открыть" эти глаза, истончая кожу над
ними посредством трения, - так дети стирают верхние слои бумаги с переводных
картинок. Это заняло много времени, но удалось. Из-под наросшей кожи
появились глаза, и, что замечательно, в них оказалось сохраненным
светоощущение: слепая отличала свет от тьмы. Для зрячих это даже не очень