"Александра Бруштейн. Свет моих очей... ("Вечерние огни" #4)" - читать интересную книгу автора

Отличный этот результат был достигнут не только благодаря открытиям
академика Филатова. И не только благодаря удивительно теплому и человечному
отношению к Касимову самого академика и всех его сотрудников. Тут имели
значение и редкая дисциплинированность больного, его умная воля к
выздоровлению. Две операции заняли около двух лет (тогда это длилось долго).
Особенно тяжел был период после первой операции, когда еще не было известно,
помогла операция или нет. Невольно появлялась опаска: вдруг все - и труд
врачей и твои собственные страдания - затрачено впустую? Вдруг не прозреет
оперированный глаз? Касимов лежал неподвижно, как труп, - врачи изумлялись
его мужественной выдержке.
В перерыве между двумя операциями Касимов использовал зрение,
обретенное в одном глазу, для того, чтобы переобучиться со слепой грамоты на
грамоту зрячих. Сейчас он остался работать среди слепых, здесь, в Одессе, -
"чтобы поближе к Филатову".
Касимов кажется даже немного взрослее своих лет. Рядом с ним Толя
Черненко совсем мальчишка. У него озорно надутые губы, веселые, плутовские
глаза. Слепнуть Толя стал еще подростком. Как-то незаметно - среди шалостей,
купанья с мальчишками в пруду ("Раков ловили, - воны хитрющи, по пещерах
сидять") - надвинулась на Толю слепота. Оказалось, заболевание роговой
оболочки, помутнение ее - и бельма на обоих глазах. Родители (отец -
донбасский шахтер) поместили Толю в местную больницу, - видел он уже очень
мало, в обоих глазах оставалось зрения, всего 2-4 процента, да и это
продолжало утекать. Приходя в больницу навещать сына, родители с отчаянием
видели, что веселый, умный, способный мальчик с каждым днем все больше
слепнет. В одно из родительских посещений Толя по сговору с санитарками
решил обмануть отца и мать ("Жалко ж! Старенькие, убиваются же!"). При входе
родителей в палату Толя встретил их радостными криками:
- А, мамо! Батько!
- Видишь нас? - обрадовались они.
- А как же! И в чем одеты, вижу: вы, мамо, в синей хустке, батько в
черном пальте.
И чтобы окончательно убедить их в том, что он отлично видит, Толя "с
шиком" прошелся по палате, но вместо того, чтобы выйти в дверь, врезался
головой в стену!
Мать заплакала:
- Мамунюшка родна! Да ты ж, сынок, совсем слепой!
Пока Толя был слепой, к нему ходили товарищи, рассказывали, "где и что
и чего", даже водили его в кино. Глазами он фильмов уже не видел, но по
икающим, хриплым выкрикам простуженной шахтерской кинопередвижки схватывал
перипетии сюжета.
По чьему-то совету родители отвезли Толю в Одессу. Здесь академик
Филатов сделал ему пересадку роговицы. Результат оказался блестящим: сейчас
у него в обоих глазах - 110 процентов зрения. Это больше нормы: так бывает у
людей с особенно острым зрением.
Касимов был слеп в течение двенадцати лет, Толя Черненко - четыре года.
Оба они родились и росли уже в советское время. А Павло Адамченко провел в
плену у слепоты целых двадцать пять лет! Родился он еще в царское время и
натерпелся такого, чего ни Касимов, ни Толя уже не застали. Ведь в нищей и
темной царской деревне он даже в своей родной семье чувствовал, что он самое
нежеланное: лишний рот. Для окружающих он - был бесправнее, чем собака или