"Александра Бруштейн. Свет моих очей... ("Вечерние огни" #4)" - читать интересную книгу автора

3. Пересадка роговицы

Иду по коридору третьего этажа, и кажется мне, что попала я совсем не
туда, куда шла... Все просто, буднично, - а ведь я пришла "смотреть чудеса"!
Никаких чудес. Осторожно приоткрывая двери, заглядываю в одну палату, в
другую, в третью. Везде на кроватях - люди, лежащие неподвижно. Сперва
кажется, что они спят (глаз не видно - забинтованы). Мелькает даже пугающее
опасение: да живы ли они? Никак не верится, что это - счастливцы, прозревшие
после операции, каких я надеялась увидеть здесь.
Врач объясняет мне: да, это слепые, которым сделана операция пересадки
роговицы. Сказать с уверенностью, что они прозрели, пока еще нельзя. Они
будут терпеливо лежать еще очень долго, пока выяснится окончательно,
вырвались ли они из мрака слепоты, в каком пребывали иногда по двадцать -
тридцать лет. Подробно об операции я расскажу дальше, - пока же я смотрю на
этих оперированных, и в каменной, неодушевленной неподвижности своей они
напоминают мне те коконы и куколки, из которых в положенный срок вылетают
бабочки. Можно надеяться, что и эти неподвижные оперированные слепые станут
в свой срок зрячими, счастливыми, обретшими свое место в общей жизни, труде,
борьбе.
А вот наконец и те, для которых период послеоперационной неподвижности
уже миновал.
Касимова, колхозника-татарина из-под Уфы, в поле кто-то нечаянно ударил
серпом по глазам. Он стал слепнуть; стало глохнуть и правое ухо. Было
Касимову тогда одиннадцать лет.
В районной больнице ему впускали в глаза капли. Но это причиняло
мальчику боль, и родные "пожалели" его, стали применять более мягкие
средства. Бабки-знахарки прикладывали к его слепнущим глазам пуговицы,
давали есть заговорный хлеб с сахаром, вылизывали у него языком под веками
глаз. Однако Касимов продолжал слепнуть. Мир стал отодвигаться,
затуманиваться, как погружающийся в море желток заходящего солнца. Исчезли
лица близких, знакомые места и предметы. Дольше всего оставался виден черный
переплет оконной рамы, освещенной солнцем. Потом исчезла и рама... Оба глаза
затянуло сплошными бельмами.
Мальчик Касимов был одаренный и упорный. Одиннадцати лет, совершенно
слепой на оба глаза и глухой на одно ухо, он стал драться за жизнь.
Пятиклассное училище для слепых он окончил за четыре года. После училища
поступил на рабфак - общий, не для одних только слепых. Слушал лекции вместе
со зрячими, но записывал услышанное по-своему: по слепому методу Брайля (так
его научили писать в училище для слепых). Точно таким же образом "считывал"
он потом записанное: ощупью. После рабфака Касимова послали на курсы
организаторов работы среди слепых. Вот тут, учась на курсах, Касимов впервые
услыхал, что есть в Одессе академик Филатов, возвращающий зрение людям,
ослепшим от бельм.
Академик Филатов сделал Касимову первую операцию на правом глазу.
Результат получился отличный: пришел конец двенадцатилетним потемкам - в
оперированном глазу появилось 80 процентов зрения. Спустя некоторое время
В.П. Филатов сделал Касимову операцию и на втором глазу - с таким же
результатом: 80 процентов зрения. В.П. Филатов не удовлетворился этим. Он
продолжал лечить Касимова разными способами до тех пор, пока в обоих глазах
не оказалось 100 процентов зрения.