"Серж Брюссоло. Лабиринт фараона " - читать интересную книгу автора

- В центре лабиринта стоит золотая статуэтка. Если ты возьмешь ее и
найдешь выход, она будет принадлежать тебе.
Считая, что вступил в жестокую игру, человек продвигался осторожно,
оставлял на своем пути метки. Чаще всего это были клочки одежды, которые,
как он думал, должны были помочь ему найти обратную дорогу. А когда он
оказывался голым, он прокусывал палец и кровью помечал стены.
- Обрати внимание, друг, - шептал Дакомон, наклоняясь к своему
клиенту, - этот парень уже наступил на два люка и не заметил этого. Он
теперь уверен в надежности дороги и полагает, что спокойно вернется обратно.
Не забавно ли это? Плита повернется только на обратном пути, но некоторые
грабители иногда пускают впереди себя овцу или даже ребенка.
- Да, конечно, - одобрял вельможа, - похоже, это хорошо придумано.
Когда раб со статуэткой в руке провалился в колодец, дно которого было
утыкано острыми рогатинами, они зааплодировали, и договор был подписан.
Состояние Дакомона росло благодаря использованию подобных устройств.
Молодой, богатый и красивый, он имел много завистников, но потерял
бдительность. Считая себя самым ловким, он был уверен, что номарх Анахотеп
ничего не смыслил в его хитростях. И тут он допустил ошибку. Ужасную
ошибку...

У Дакомона заболело сердце, и он вернулся домой. Жил он в красивом доме
на краю пустыни. Очень узкие окна почти не пропускали жары. Полумрак, до сих
пор нравившийся ему, вдруг показался наполненным тысячью опасностей. Он тихо
потянул носом воздух, стараясь различить ужасный запах повязок. То ли ему
почудилось, то ли Анахотеп действительно подослал к нему убийц?
Он снял сандалии, слишком громко стучавшие по плитам пола, и спросил
себя, где сейчас находится его слуга Ути. Ути был одного с ним возраста.
Дакомон подозревал, что ему нравились мужчины, что в Египте не поощрялось,
но Дакомон мирился с этим пороком, так как догадывался, что тайно влюбленный
в него Ути готов без колебаний броситься за него в огонь. Такая преданность
была неоценимой в эпоху сплошных заговоров. Дакомон начал терять терпение.
Где же скрывался этот чертов дурень? Неужели обряженные мумиями убийцы уже
перерезали ему горло?
Архитектор чувствовал, что его собственный запах становится ему
неприятен, и это здорово испортило ему настроение. Его обоняние частенько
проделывало с ним подобные штуки. Проезжая в носилках через город, он
принимал меры предосторожности, прикладывая к нижней части лица надушенную
тряпицу, чтобы его не беспокоила вонь от людей. Однажды на стройке у него
кончились благовония, и резкий запах пота от каменщиков вызвал у него такое
сильное головокружение, что он едва не умер. Кроме мирры, росного ладана,
фимиама, все для него было зловонием, так что он иногда с трудом переносил
запах тела даже тех придворных, которые содержали себя в относительной
чистоте. Анахотеп был на него похож. Отсюда и все несчастья.
Он вошел в комнату Ути. Молодой слуга спал голым на простыне, на
расстоянии вытянутой руки от него стоял бокал вина из ююбы. Дакомон разбудил
его, пнув ногой в живот.
- В доме кто-то есть, - прошептал он слуге изменившимся голосом. -
Убийцы номарха... Они тут... Я чувствую их запах.
Глаза Ути расширились от страха.
- Разве ты их не чувствуешь? - настаивал архитектор.