"Янка(Иван Антонович) Брыль. В Заболотье светает" - читать интересную книгу авторадержал. Такое было время, не я один держал. Да и не мог же я сам со всем
управиться. А сейчас что? Сами хорошо видите, какие на мне шелка-бархаты. Да что тут говорить!.. "...Хилый он у вас, какая от него помощь!" - всплыл у меня в памяти сладкий голос старой Бобручихи. - Моя хозяйка ездила на той неделе в Минск, - бормотал старик, - в министерство. Сказали, что разберутся, еще раз наше дело будут пересматривать. Конечно, это всё свои подкусывают, здешние. А наверху начальство видит, что к чему... "Интересно, это тоже из требника или уже доморощенная мудрость? - подумал я. - И какое тут нужно особо умное начальство, чтобы распознать тебя, такую птицу? И о сынках твоих я тоже кое-что знаю..." Неприметно надвигалась ночь. С потемневшего низкого неба посыпал мокрый, ленивый, докучный снег. - Только грязи прибавится, - ворчал сквозь мокрые усы Бобрук. - И на небе порядка нет. О-хо-хо!.. Лошадь тащилась еле-еле, будто назло. - Колхоза у нас еще нет? - Пока что, слава богу, тихо. Только вот в Кленове затеяли с весны. А в Понемони, так там сразу после войны. - Ну, и как там живут, в колхозе? - Живут... В Понемони, говорят, по два килограмма дали на этот самый трудный день. А правда ли, нет ли... - А как по-вашему: правда? - Я не говорю, что неправда... - Я не говорю, что мало... - А что? - Один бог свят ведает, что будет и как будет... Ну, ты, ползешь, дохлятина!.. Я достал папиросу и решил помолчать. Но тут на Бобрука нашел, как говорится, стих - разворчался: - Один бог свят ведает, я ж говорю. Вы человек бывалый, сами знаете, что на свете делается. Кипит, как в котле. Еще, сказывают, не все кончено... - А кто сказывает? - Да никто... так говорится... - Ну, а почему же так говорится? - А кто его знает!.. - Вот вы же так говорите. - А что я говорю? Что мне говорить? Ну, ты, дохлятина, пошла!.. Сзади загремели колеса. Кто-то догонял нас на добром, видать, коне. С разгона этот добрый конь уперся грудью в задок нашей телеги. Он горячо дышал мне в затылок и щеку, а потом, балуя, схватил клок Бобруковой соломы и тряхнул ею над нашими головами. - Эй, кто там молоко везет? Погоняй! - послышался сзади голос. - Ячный! Дядька Степан! - вскрикнул я и, перекинув через грядку ноги, соскочил с телеги. - Ласточка, тпрру! - скомандовал Ячный. А потом, наклонившись к самому моему лицу, узнал, толкнул рукой в грудь. - А, браток ты мой, Василь! Ермак Тимофеевич, покоритель Берлина! Ласточка, стой! Мы сейчас почеломкаемся с |
|
|