"Янка(Иван Антонович) Брыль. Нижние Байдуны" - читать интересную книгу автора

знали тогда и слова "браконьер". Рыба была, и рыбу ловили. Немного сетками,
немного удочками, а то руками. Но рыба была. А теперь, когда ее и охраняют,
и глушат почти всенародно: и лесхимхозовцы вместо корчевания тем толом леса,
и мещане на персональном транспорте, и некоторые на вездеходных газиках;
когда ее и током бьют, и "телевизором" обманывают, когда ее вредными
отходами достают даже в таких далеких лугах, как наш, теперь уже и сеткой на
юшку наловить - тоже браконьерство.
И мы не согласны с этим. Те "мы", что сегодня, в июньский выходной день
пятьдесят восьмого года, бродим с "топтухой". Где у берега, где на мелком, в
траве. Сколько нам надо - дай бог ведро, даже неполное, на восемь человек.
Да раз в год или в два года - так все времени нет, чтоб встретиться как
люди.
Хорошо, конечно, любить людей молодых, которые стоят этой любви. Однако
встречаться с теми, с кем кое-что пережито, которых все меньше и меньше, -
это так же хорошо.
Если я проживу и триста тридцать лет, все равно буду с теплой, высокой
грустью вспоминать такие вечера, где чокаются не для того, чтоб напиться, а
чтоб смелее, откровеннее высказать, как мы рады дружеской встрече, когда и
споем, ладно сойдясь не так голосами, как для всех нас понятным волнением.
Наша деревня песенная издавна. Мужчины хорошо поют. А более правильно
будет сказать, пели. Одни не вернулись с фронта, а кто вернулся, так уже и
постарел. Особенно те, что на войну пошли семейными, пожилыми.
Хлопцы в тот вечер рассказали мне, что двое из наилучших
нижнебайдунских певунов, Владик Чиркун и Антось Наумович, летось осенью
собрали к забору чуть ли не всю ярмарочную толпу. Да не собирали они, а
просто сами сели, утомившись, у высокого тына на пахнущей отцветшими
ромашками траве, на том более свободном на рынке месте, где продаются
горшки, и запели тихо, не спеша - для себя.
Рядом затих постепенно перестук по горшкам и кувшинам, торг
остановился, и люди стали подходить на песню. Сначала мужчины. Ближайшие,
потом дальние. Кто на песню шел, а кто на тот сбор, но, вслушавшись, и сам
оставался.
Что ж они там пели? Какие из тех песен, которые в разное время слушал,
а то пел и я? Может, эту, гордо-орлиную:

...Зовет меня взглядом и криком своим
И вымолвить хочет: "Давай улетим!.."

Или, может, эту будничную, совсем уж свою, деревенскую,
задорно-веселую:

...А каб свiннi паздыхалi
I хата згарэла,
Як мне гэта прымачае
Жыццё надаела!..

Или эту, печально-задушевную:

...Як хороше, як весело
На бiлiм cвiтi жить!