"Буало Нарсежак. В заколдованном лесу" - читать интересную книгу автора

в сером ватном мире, словно недавно освобожденная и
погруженная в преддверие рая душа. Кем я был? Что это за
тяжелая печаль тянется за мной? Перед моим удивленным
взглядом открылась незнакомая комната. Какая-то лошадь била
копытом о мостовую, рядом в саду щебетали птицы. Внезапно я
понял причину своих терзаний: счастье навсегда покинуло
меня. Сходя с ума от душевных мук, я проклял день,
увидевший мое появление на свет, и начал строить зловещие
планы. Зачем мне жить в Бретани? Не лучше ли мне покинуть
родину, чтобы найти где-нибудь вдали от этой негостеприимной
страны безвестную, но принесушую пользу смерть? С
состоянием, которое собрал для меня нотариус, я бы легко
нашел какое-нибудь прибыльное занятие в далекой Америке,
предпочитаемой всеми европейскими эмигрантами. Я даже
представил мысленно свое будущее, вносящее гармонию в мое
отчаяние, как тут кто- то стал царапаться в мою дверь. Это
был слуга, пришедший объявить мне, что метр Меньян к моим
услугам и ожидает меня в большом зале внизу.
Метр Меньян! Что же я ему скажу?.. Заканчивая свой
туалет, я перебирал приемлемые объяснения, которые избавили
бы меня от возвращения в замок и скрыли бы мою душевную
рану. Однако ни одно из них не было убедительным, а истина
представала в таком маловероятном виде, что я тотчас же
предстал бы в глазах нотариуса сумасшедшим, если бы
отважился сообщить ему о виденном. - И совершенно
понапрасну я бы утверждал, будто бы видел ЭТО, что уверен в
том, что видел ЭТО, - мне бы смогли возразить очень просто:
мол, плохо вы видели. А если бы я, с другой стороны,
признался, что побывал в парке и даже в самом замке, то,
зная мою враждебную настроенность по отношению к барону,
меня тотчас же обвинили бы в причастности к смерти барона и
его близких. Итак, я вынужден был молчать. Но тогда метр
Меньян повезет меня туда... И я буду вынужден в третий раз
увидеть... О Боже! Я почувствовал, - что бледнею при одном
воспоминаний об ожидающей нас сцене. Время текло, а я так и
не смог придумать ничего, что могло бы спасти меня. Я
чувствовал крайнюю усталость, и мне казалось, что мои волосы
побелели за время той отвратительной ночи. Едва хватило сил
стоять, словно я был старцем, разрушенным тяжестью годов и
несчастий. Спускаясь по лестнице, я по-прежнему мысленно
продумывал множество противоречивых вариантов беседы, но был
не в состоянии выбрать хоть один из них, который бы помог
мне.
Нотариус встретил меня с той же предупредительностью,
что и накануне. Он держал на своих коленях большой
портфель, закрытый на замок.
- Здесь у меня, - сказал он мне, похлопав по коже рукой,
- собрано то, благодаря чему мы сможем держать их в своих
руках. Однако пусть Господь простит меня, не заболели ли
вы, господин граф?