"Буало Нарсежак. Жизнь вдребезги" - читать интересную книгу автора

Дюваль мог сам до всего дойти.
Он вспотел, поднялся и вытер лоб отворотом рукава.
- Ну все, бабуся, гоп! Вставайте.
Англичанка не понимала по-французски и никогда даже не пыталась этого
делать. Она ему сказала что-то по-английски, наверное, поблагодарила, а он
помог ей привести себя в порядок. Старуха посмотрела в зеркало, нацепила
свои украшения, взбила сиреневые волосы. В этом старом остове еще тлело
кокетство. Дюваль протянул ей трость и помог выйти за дверь.
- Следующая! Еще одна осточертевшая! Матушка Мейер со своим целлюлитом.
От нее разило виски... Ну и что из того! У нее было толстое брюхо, зато она
была женой "Моторов Мейер" и невесткой депутата. Обращаться с осторожностью!
В этот раз займемся ее чреслами. Легкое облачко талька. Жесты мельника или
булочника: нужно заставить это тесто затвердеть, окаменеть, раздались звуки
сбиваемого омлета, затем руки стали подражать движениям дровосека... Дюваль
любовался своим артистизмом. Он, правда, не забыл о своем заявлении
адвокату. С чего же начать?
Написать: "Мой отец оставил мою мать"? или: "Я не знал своего отца?"
Кому это интересно? И какая тут связь с тем плохо прикрученным колесом? В
конце-концов никто его не торопит. У него еще в запасе восемь дней. Рауль
обслужил Мейершу, с удовольствием затянулся сигаретой. Пять часов. Еще две
клиентки и хватит. Он принялся за артрит, затем за остаточные явления после
перелома. Лето. Мужчины бывают редко. Они приходят после того, как
перепробуют все лекарства. Им трудно помогать: они недоверчивы, ругливы,
изнежены. Дюваль мечтал о специальной клинике: больные там должны быть
абсолютно нагими, головы упрятаны в капюшоны, говорить запрещено. Одни лишь
безымянные тела. Вот тогда ремесло будет приятным. Последняя пациентка ушла.
Дюваль старательно вымылся, сделал несколько гимнастических упражнений,
чтобы снять усталость и вышел. Месье Джо пожал ему руку, посмотрев на часы.
Дом был новым. Квартира находилась на седьмом этаже. Дюваль не любил
ее: слишком много мрамора, позолоты, мишуры. В почтовом ящике что-то было,
проспекты и письмо со штемпелем Ниццы, адрес на котором был отпечатан на
машинке. Дюваль разорвал конверт, развернул письмо: "Мэтр Рене Фарлини,
нотариус". Эта идиотка, Вероника, никак обратилась к нотариусу? Текст был
коротким: "Месье, приглашаю Вас срочно ознакомиться с делом, касающимся Вас.
Примите уверения и т. д.".
Что все это означает? Она же сказала, что увидится с адвокатом. Причем
же здесь нотариус? Он закрыл лифт, перечитал письмо. "Дело, касающееся
Вас..." Речь могла идти лишь о разводе. Забавно! Ему хотелось тотчас же
получить объяснение, но дома никого не оказалось. В прихожей, на самом виду,
Дюваля ожидало другое письмо, вернее записка: "Так как я не хочу доставлять
тебе неприятностей, оставляю в твоем распоряжении квартиру до принятия
решения. Я сняла квартиру. Если хочешь связаться со мной, звони: 38-52-32."
- Черт! Она боится встречи!
Он было бросился к телефону, но одумался. Осторожно! Никаких
раздраженных разговоров. Достаточно одного нечаянного слова и все можно
испортить. Нет, довольно глупостей.
Он обследовал пустынную квартиру. Вероника ничего не тронула, взяла
самое необходимое. Кондиционер работал. Холодильник был полон. Запах духов
Вероники летал в гостиной, смешиваясь с ментолом сигарет. На электрофоне
стояла пластинка... Беко... Конечно! На спинке кресла еще оставался