"Михаил Бубеннов. Орлиная степь" - читать интересную книгу автора

упорство. Совсем недавно наконец-то сбылась их мечта: он получил диплом
инженера.
- Только выбился... - со вздохом добавила мать.
- Сейчас я нужнее на целине, - угрюмо от-вветил Леонид.
Вспомнила Прасковья Михайловна и о том, с каким чувством перебирался
Леонид из гнилой халупы, ютившейся в овраге, в новый дом, как готовился в
ближайшие дни, немного пообставив комнату, справить шумное новоселье. Тогда
казалось, что жизнь в новом доме он считал превыше всего. Втайне дивясь
незоркости своего глаза, Прасковья Михайловна спросила с грустью:
- Опять в халупе жить будешь?
- Вполне возможно, - ответил Леонид. Больше не о чем было говорить, и
Прасковья Михайловна замолчала. Довольный тем, что разговор с матерью все же
закончился мирно, Леонид оживился и сообщил:
- Сейчас пойду в комитет.
- Сегодня же воскресенье, - напомнила мать.
- Сейчас все там...
Прасковья Михайловна вдруг смутилась тем особым смущением, какое бывает
у родителей, беседующих с детьми о взрослой жизни, скомкала в ладонях фартук
и спросила:
- Уезжаешь-то один?
- Один.
- Неужто никого на примете нет?
Леонид быстро поднялся с диванчика, прошел к окну и вновь засмотрелся
на Москву. Ответил он не сразу и, на удивление, с непонятной тоской:
- Не много в том толку, что есть на примете. Сердечная тайна сына
встревожила Прасковью
Михайловну, вероятно, не меньше, чем его внезапное решение уехать в
далекий край. Со стесненным дыханием она спросила:
- Кто же такая?
- С нашего завода...
- Звать-то как?
- Светланой...
- Ты уж... открылся ей?
Чубатая голова Леонида медленно опустилась перед окном.
- Господи, весь ты в отца! - воскликнула мать с изумлением, в котором
были и радость и боль, затем проворно поднялась с диванчика, подошла к сыну
и, легонько уцепившись за его рубаху, прижалась щекой к широкой теплой
спине. - Что ж ты, родимый, молчал?
- Так вышло, - негромко ответил Леонид.
- Значит, по сердцу она тебе, - заключила мать и, одобрительно, ласково
погладив рукой богатырскую спину сына, продолжала: - Что ж ты, вояка ты мой,
с боевой-то медалью, а так боязлив? - И вдруг попросила почти жалобно: -
Поговорил бы, Леонидушка, сейчас-то, а? Женился бы...
- Теперь поздно, - отозвался Леонид и, осторожно обернувшись к матери,
схватил ее несильно за плечи. - Поздно, мама!
- Вот отчего ты невеселый был! - грустно вздохнув, произнесла Прасковья
Михайловна, но тут же с надеждой всмотрелась в лицо. - Ну, а она-то как?
Примечал ведь? Может, она только и ждет твоего слова?
- С глаз моих бежит!
- Значит, тоже любит...