"Юрий Буйда. Домзак" - читать интересную книгу автора

располагались спальни детей, занятые теперь Дианой, Байроном и его
двоюродной сестрой - "двоюродной любовью", как он ее называл, Оливией.
Спальня, предназначавшаяся Ивану Тавлинскому, дяде Ване, была закрыта на
ключ, как и супружеская спальня на третьем этаже, где единственной жилой
комнатой была спальня Майи Михайловны Тавлинской, матери Байрона. Кабинет
деда был встроен между спальнями на втором этаже, над большой гостиной. Нила
занимала комнату на первом этаже - ближе к кухне.
В доме было тихо, темно и прохладно: старик следил за тем, чтобы
температура в доме не превышала восемнадцати градусов, а в спальнях
шестнадцати. Зимой и летом, - все равно. И еще он не выносил скрипучих
лестниц и дверей, поэтому при строительстве дома нанял специального старичка
(из какой-то деревни привез), который с молоточком, топориком, стамеской и
связкой клиньев и клинышков, обмотанных берестой, недели две прослушивал
дом, каждую лестницу и каждую дверь, и, если обнаруживал дефект, стучал
молоточком или пускал в дело топорик и стамеску. В результате старый
Тавлинский добился своего: поставленный на кирпичный цоколь трехэтажный
деревянный короб, разгороженный на комнаты и службы и пропитанный какой-то
особой противопожарной смесью, не откликался ни на тяжесть человеческой
поступи, ни на сезонные колебания температуры. Раз в две недели старик
обходил дом с масленкой и тряпицей, смазывая дверные и оконные петли.
В кухне звякнуло стекло.
- Нила?
- Это я, сынок, я. - Байрон узнал голос дяди Вани. - Рюмочку спустился
выпить - не спится.
- Да забери ты кувшин к себе, чтоб не шастать в темноте. А я пойду.
Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сынок, спокойной.
Байрон в темноте пробрался к панели сигнализации, нажал третью и
седьмую кнопки. Все двенадцать маленьких лампочек на пульте разом вспыхнули
и погасли. Чертыхнувшись, он отключил сигнализацию, снова включил и снова
нажал третью и седьмую. Лампочки замигали. В сердцах захлопнул дверцу
пульта.
Напольные часы в кабинете нежно пробили три часа, когда Байрон,
распахнув двустворчатую дверь, ощупью - тяжелые плотные шторы не пропускали
сюда свет уличных фонарей - пробрался к письменному столу и нашарил
выключатель настольной лампы. В углу за тумбочкой, на которой поблескивали
гранями высокий графин и большие стаканы, расставленные кругом - вверх
доньями - на чистой салфетке, темнел выступающий из стены сейф. Байрон отпер
дверцу, присел и, пыхтя, вытащил из глубины шкафа тяжелую шкатулку,
украшенную висячей сургучной печатью. Трижды крутанул телефонный диск,
набирая номер 907, и потянул на себя толстую дверцу нижнего отсека. Взял в
руки револьвер, проверил барабан: заряжен. Сунул револьвер в карман и, взяв
шкатулку под мышку, вышел из кабинета. Захлопнув за собой створки двери,
чертыхнулся: настольную лампу забыл выключить. Но возвращаться не стал. Во
рту пересохло, хотелось одного - выпить и заснуть.
Толкнув дверь ногой, он ввалился в свою комнату и едва удержался на
ногах, споткнувшись о дорожный баул. Присел на корточки, кривясь от боли в
ноге, поставил шкатулку и расстегнул сумку. Не глядя вытащил бутылку, со
скрипом отвернул пробку, понюхал (слава Богу - виски) и сделал солидный
глоток, потом еще один. В груди потеплело. Он рыгнул и, выгнувшись, полез в