"Юрий Буйда. Город Палачей" - читать интересную книгу автора

надевает только по самым торжественным случаям). Конечно, в конце концов они
подтверждают официальную версию, - ну не станут же владельцы огромной
финансовой империи, сети магазинов и ресторанов, раскинувшейся от Балтики до
Тихого океана, медицинских центров и инвестиционных компаний, нефтяных,
оружейных и газовых компаний, горных курортов, частных школ и платного
туалета с писсуаром и биде на базаре в Городе Палачей - ну не станут же они
рассказывать, что, впервые оставшись наедине, впервые же по-настоящему
разглядели друг дружку и глубоко задумались. Цыпа вдруг поняла, что у нее
слишком маленькая грудь и костлявые плечи, а Бох внезапно забыл, что следует
вначале - поцелуй или пожелание спокойной ночи. Промучившись до утра, они
заснули от усталости где пришлось, однако проснулись в постели и без одежды,
заговорив одновременно, а когда очнулись, то не смогли вспомнить, что
говорили и делали. И только когда врач сказал Цыпе о беременности, она
вспомнила, что тогда Бох обращался к ней почему-то на "вы", а она боялась
умереть от боли, умирая на самом деле от любви.
На деньги, заработанные в туалетном бизнесе, они сняли небольшой, но
уютный офис, где и занялись рассадкой. Идею предложил Дмитрий Генрихович,
который всегда честно признавался, что позаимствовал ее у Шута Ньютона,
известного юродивого из Города Палачей. Однажды этот бедолага узнал, что при
коротком рукопожатии требуется энергия, равная ста ньютонам. Сила сжатия
челюстей немецкой овчарки равна двум с половиной тысячам ньютонов. Двадцать
пять рукопожатий в день - и вот вы уже самая настоящая немецкая овчарка.
После этого он перестал здороваться за руку и получил свое прозвище. Если
кто-нибудь в городке попадал в трудное положение, на помощь звали Шута
Ньютона. Он приходил, обследовал дом, обедал с хозяевами, а уж потом
принимался за то, что называлось неточным термином "рассадка". По его
мнению, люди попадают в беду чаще всего из-за того, что неправильно сидят.
Он мог часами искать место для бабушки, которая вечно всех раздражала, или
советовал переставить мебель. Одной семье из четырех человек он посоветовал
обзавестись пятым стулом. А другой - удлинить обеденный стол на двенадцать
сантиметров. Третьей - летними вечерами садиться спиной друг к другу вокруг
старой липы во дворе и считать загорающиеся в небе звезды до сто
одиннадцатой, после чего можно было и взглянуть друг другу в лицо. А
сходившей с ума после смерти мужа одинокой старухе Половцевой он подарил
воображаемую собачку, заставив женщину растить и холить щенка и при этом
никогда не забывать, что он может оказаться под ногами. И ведь помогало.
Вот такой рассадкой и занялся Бох, потратившись на рекламу и повоевав с
учеными психологами, которые подняли его на смех, обозвав кустарем и
невеждой, не прочитавшим ни одной из тех книг, в которых "метод Шута
Ньютона" давным-давно разобран по косточкам. Дмитрий Генрихович вскоре
махнул рукой на обидчиков, потому что от клиентов не было отбоя. Оно и
понятно: русские люди десятилетиями сидели где и как велят, а тут наступили
времена, когда пришлось самим рассаживаться, и уже муж с женой не понимали,
кто из них должен сидеть во главе стола - спивающийся глава семейства или
торгующая мороженой рыбой, колготками, а иногда - и собой, жена, приносящая
в дом деньги. К "шарлатану" Боху пошли люди, и он, памятуя главную заповедь
палачей "лучше быть никем, чем ничем", давал советы, рассаживал и даже делал
подарки. Одному бакинскому юноше из беженцев, страдавшему от невыносимого
одиночества, он подарил маленькую и не очень удобную скамеечку, велев каждый
вечер проводить на ней полчаса, глядя при этом в угол и ни на кого не