"Юрий Буйда. Город Палачей" - читать интересную книгу автора

нечего больше было ждать от Москвы, явившей им сияющую в лучах роскошного
утра главную площадь Святой Руси с тощей блядью, шагающей по легендарной
брусчатке, по которой из полуприкрытой двери Мавзолея во все стороны
торопливо расползались тараканы, клопы, сороконожки, мокрицы, пауки и прочие
мелкобесящиеся недотыкомки...
К дому, где жил Иванов-Не-Тот, они подоспели вовремя - из дверей
выносили открытый гроб, в котором со скрещенными на животе руками покоился
бывший библиотекарь Города Палачей.
- Начало обнадеживающее, - пробормотал Бох.
- Пошли искать жилье. - Цыпа взяла его под руку. - Главное - не
останавливаться. Ты ведь помнишь, что мой отец был директором табачной
фабрики, которая потом сгорела так, что даже железо все расплавилось? Не
знаю - почему, но отца судили вместе с другими, домой он вернулся через пять
лет. Совсем другим. Однажды он сказал матери: "Что такое женщина? Две с
половиной тысячи половых актов и шестьдесят пять литров слез за всю жизнь -
вот и вся ее жизнь!". Мы знали его расстроенным, обиженным, разъяренным, но
не знали таким - злым и чужим. На следующий день он увидел в солонке волос и
молча изо всей силы ударил мать кулаком в лицо. После чего заперся в своей
комнате. Мать надела шляпку с вуалью и отправилась к фотографу. Домой она
принесла пачку фотографий женщины с распухшей переносицей, кровью на губах.
Одну из них приколола кнопкой в гостиной и легла спать. Она не знала, что в
это время отец выстрелил себе в висок из револьвера, обмотанного полотенцем.
Обнаружив его мертвым, она выбежала во двор и побежала. Она бегала по кругу.
Вокруг Африки. Пока не упала: сердце остановилось. Ее пытались остановить,
но она грубо отталкивала людей и тупо бежала дальше. По кругу. Как
сумасшедшая слепая лошадь, вдруг вырвавшаяся на свободу. Пока не рухнула. Я
любила отца и мать. Я так любила отца, что даже не осмелилась заплакать,
увидев его мертвым. А когда мать бросилась бежать вокруг Африки, я побежала
рядом. Она то и дело машинально отталкивала меня, если ей казалось, что я
пытаюсь ей помешать, несколько раз я падала, но вставала и догоняла ее.
Потом вдруг кто-то крикнул: "Да постой же, дурочка! Постой же! Не надо
больше бегать!". Я обернулась: мать лежала ничком, подобрав руки под живот,
и я поняла, что она больше не встанет. Фотография женщины с распухшей
переносицей и окровавленным ртом все, что у меня осталось на память от
родителей. Я подожгла квартиру и несколько дней пряталась на чердаке Африки,
пока меня не изловили. Но с теткой я жить не стала. Малина разрешала
ночевать в ресторане на диванчике. Там я и жила, пока не встретила тебя. -
Она вдруг остановилась и оторопело уставилась на Боха. - Слушай, но ведь
если мы сейчас снимем комнату, нам придется спать вместе!
- Ну и что тут такого? - удивился Бох. - Можешь лечь на коврике в
прихожей.
К вечеру им удалось задешево снять однокомнатную квартиру на окраине.
Биографы утверждают, что в споре о том, кому где лечь, и родилась идея
первого удачного проекта Боха. Но и сейчас, когда журналисты спрашивают их
об этом, этот вопрос вызывает у Дмитрия Генриховича и Цыплаиды Ценциппер
(свое африканское прозвище она превратила в официальное имя и известную
всему миру торговую марку: кто сегодня не знает, что такое "образ жизни от
Цыпы Ценциппер"?) легкое замешательство. Бох закуривает сигару "мадуро",
чистотой и крепостью не уступающую цианистому калию, а Цыпа начинает
перебирать фальшивые жемчужины на своей прекрасной шее (это ожерелье она