"Юрий Буйда. Переправа через Иордан (Книга рассказов)" - читать интересную книгу автора

- Переверни!
Я тужился не меньше получаса, прежде чем мне удалось сдвинуть камень.
Под ним сплелись длинные желтоватые змейки - или черви - с крошечными
голубыми глазами. Они зашевелились, вызвав у меня дрожь омерзения. Цвета изо
всей силы пнула ногой камень, беззвучно опустившийся на место.
- Это камень пятой печати, говорит старуха, - с серьезным видом
объяснила она. Вскочив на острый сизый горб, она раскинула руки и нараспев
заговорила низким голосом: - И когда Он снял пятую печать, я увидел под
жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они
имели. И возопили они громким голосом: доколе, Владыка святой и истинный, не
судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из
них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время,
пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят
число!
- Бр-р! - сказал я. - При чем тут цыгане? Братьев твоих пересажали за
то, что они ворье. И какое число и что после него?
- День гнева! - выкрикнула она. - День любви!
Она спрыгнула в траву.
Меня восхищало ее бесстрашие: она без колебаний произносила слова,
которые в городке не принято было говорить вслух, - например, "любовь" или
"ризеншнауцер".
- Таких камней тут, если поискать, с полсотни наберется...
- А может, и полтыщи, - кивнула она. - Но надо знать, какие из них
печати, а какие нет.
- И все это рассказала тебе глухонемая старуха?
- Я часто ложусь с ней рядом, иногда и ночую в ее постели, и когда
начинаю засыпать, вдруг слышу какой-то слабый-преслабый гул... - Она сделала
большие глаза. - Рокот. Постепенно сквозь этот шум начинают прорастать
слова, и тогда я вдруг понимаю, что это говорит старуха. А вообще-то она не
немая - просто она давным-давно держит во рту китайское яблоко, поэтому и не
может открыть рот, чтобы яблоко не проглотить. Тогда - смерть. А насчет душ
убиенных... Она единственная из семьи выжила в Освенциме. Знаешь, что такое
Освенцим? Ну и вот. Пошли купаться! Я вся запотела от слов!
Тем вечером, когда я проводил Цвету домой, она подвела меня к
кровати-фрегату - "Царица велела" - и отдернула занавеску. Я увидел груду
тряпья. Цвета толкнула меня в спину.
- Здравствуйте, уважаемая госпожа Нэрэзбэ, - пробормотал я.
- Руку! - прошипела Цвета. - Протяни ей руку!
Я протянул руку и вдруг почувствовал, как ее крепко обхватили унизанные
холодным металлом пальцы.
- Только не ори, - почти не разжимая губ, предупредила девушка.
И вовремя: что-то пребольно укусило меня за палец. В то же мгновение
рука моя освободилась.
Цвета вытащила меня во двор и внимательно осмотрела место укуса.
- Это она тебя иголкой. Глянь-ка, она тебя уколола! - В голосе ее было
столько восторга, что я удивился. - Если человек, посягающий на меня, ей не
по нраву, она обычно колет иголкой себя.
- И что?
Цвета покачала головой, с сожалением глядя на мою глупо улыбающуюся
физиономию.