"Юрий Буйда. Переправа через Иордан (Книга рассказов)" - читать интересную книгу автора

На одном из колец изнутри вырезана надпись - "Екатерине Великой от Екатерины
Второй". Когда-нибудь Цвета расскажет тебе и эту историю. - Он
неодобрительно улыбнулся девочке. - Она хорошо учится в школе и ведет себя
так, словно она человек вроде русских или немцев. Но старуха разговаривает
лишь с нею, и ей она передаст царский перстень: только у Цветы ухо как роза.
Когда за обедом родители узнали о моем визите в цыганский дом, мама с
улыбкой сказала:
- Ты побывал в другой жизни.
- Когда у них зимой кончается топливо, - сказал отец, - они топорами
вырубают полы, балки, оконные рамы, кровати, чтобы протянуть до весны. Не
трогают только потолок. Летом кое-как латают дыры. Не трогают только кровать
этой самой царицы. Кажется, она глухонемая и слепая.
Отец был начальником милиции и знал все про всех. Он ходил в офицерской
форме, но без оружия: довольно было его слова, чтобы тотчас прекратилась
любая драка.
- Нэрэзбэ живут воровством, - продолжал он, не глядя на меня и
тщательно пережевывая мясо. - Женщины с детьми попрошайничают, гадают и
приворовывают на вокзалах и в поездах. Но Цвета выродок: она ни разу не
участвовала в их делишках. Пока они почему-то смиряются с ее своеволием, но
долго это продолжаться не может. Они не позволят ей избрать иную судьбу: я
хорошо знаю Кота и его семейство.
- Он ее отец?
- У нее нет ни отца, ни матери - сгинули где-то. - Отец усмехнулся.
Дочь полка. И потом, ей покровительствует старуха, а ее слово для них закон.
- Ты же сам говорил, что она глухонемая! Какое ж тут может быть слово?
Отец лишь пожал плечами и поднес салфетку с вышитой монограммой к
губам.
- Ты видел на ее левой ноге цепочку со змеиной головой вместо замка?
Эта вещица украдена два года назад у одной знаменитой детской писательницы
из Швеции. Чтобы не огорчать даму, наши ювелиры изготовили точно такую и
вернули владелице. Инцидент был исчерпан. Но когда я попытался изъять
цепочку у Нэрэзбэ, девочка поднесла мне на ладони тонкую золотую змейку.
Живую. - Отец закурил душистую папиросу. - Боюсь, что однажды и она сама
вдруг превратится в какую-нибудь прекрасную рептилию, вильнет хвостиком и
исчезнет навсегда из этой жизни. - Он положил левую руку с мизинцем без
фаланги на мое напрягшееся острое плечо. - Из этой жизни тоже.
Для купания она выбирала места поукромнее: цыганке нельзя разголяться
при посторонних. Мы уходили за Башню, за сенокосы, где земснаряды вылили на
берег горы песка, и здесь, оставшись в одних трусах (едва проклюнувшуюся
грудь она перевязывала газовой косынкой), плавали до посинения в
черно-зеленых с прожелтью водах Преголи, а потом дремали на песке, позволяя
стрекозам и ящерицам греться на наших плечах.
Она учила меня целоваться, обещая когда-нибудь научить волшебному
поцелую Нэрэзбэ.
- Этим искусством владеет старуха, но она обещала научить меня поцелую,
которым душа мужчины запечатывается любовным сургучом навеки. - Она вскочила
и потянула меня за руку. - Пойдем к камню - о нем никто не знает.
Оставив одежду на песке, мы долго брели, взявшись за руки, по глинистой
тропинке вдоль реки, пока не увидели на краю поля полускрытый ивовыми
кустами острогорбый сизый камень.