"Юрий Буйда. Переправа через Иордан (Книга рассказов)" - читать интересную книгу автора

ни Первой Любви! Как и в Освенциме. А если что и было, то все это "что"
принадлежало не Богу, но дьяволу. Есть разница? Еще Христос говорил:
"Царство Мое не от мира сего", так как же можно назвать тех, кто в мире сем
попытался устроить Царство Божие и ад - так сказать, в одном лице?
- Я ведь не о шапке, а о Сеньке, - напомнил дядя. - Да и сам я из этих
Сенек. Это биология, брат: человек рождается из поколения в поколение.
Процесс.
Шарманка, невзирая на публичный разрыв с былыми дружками, все равно то
и дело беременела, однако редко когда могла вспомнить отца ребенка. "Все
любовнички мои на все стороны равны!" - смеялась она. Всякий раз она
отправлялась в абортарий, где благополучно и избавлялась от плода. И вот
случись же такое: дядя Сережа однажды строго-настрого запретил ей делать
очередной аборт. И хотя она кричала, что родится, может, вовсе и не его
ребенок, дядя стоял на своем. Твердой рукой он отвел сгоравшую от стыда
Шарманку в роддом, где она и произвела на свет девочку, которой дали имя
Катя. Дядя возил ее в коляске, менял пеленки и угукал, словно испытывая
терпение Катрин. А терпения у нее было меньше, чем у комара. В конце концов
она не выдержала и взяла на себя материнские заботы. Так и росли у нас на
втором этаже дядя Сережа, Шарманка и Катя. Соседи только хихикали, а самые
отважные попросту смеялись дяде Сереже в лицо. Но когда кто-то из самых
отважных решил высмеять и ребенка, назвав его выблядком, дядя Сережа ловким
и точным ударом в пах свалил обидчика да вдобавок еще и помочился на него.
- Это, конечно, лагерный фокус, - виновато признался он. - Нам ведь
как-то приходилось отбиваться от уголовников. А этот оглоед не оставил мне
выбора. Иногда так бывает, лучше бы - реже.
С той поры ушли в прошлое и их с отцом споры о Сеньке и шапке. И дядя
Сережа не называл себя Сенькой - даже в шутку.
Ранней осенью, когда Кате едва минул год, дядя Сережа умер. Его
похоронили на новом кладбище. Шарманка назло всем прибыла на похороны верхом
на двухместном велосипеде и в прекрасной кошачьей шубке, и пока длилась
гражданская панихида, накручивала круг за кругом вокруг кладбища. Впрочем,
велосипед она не гнала: к багажнику была привязана корзинка с маленькой
девочкой Катей.
А когда люди и оркестр покинули кладбищенский холм, она с Катей на
руках села на скамеечку у могилы дяди Сережи и долго молчала.
На поминки она не пошла. Поднялась к себе - отныне комната наверху, по
негласному уговору, принадлежала ей и Кате - и беззвучно легла спать.
- Ни про что умер! - заплакала мама на поминках. - Ну ведь ни про что!
Ничего и сделать-то не успел, даже дочь неизвестно чья!
- Про что! - взревел отец. - Про что! Про себя! Это главное, остальное
же - побоку! А главное - про что!..

ПРЕСТУПЛЕНИЕ ДОКТОРА ШЕБЕРСТОВА

Черную брезентовую кепку Илья Духонин натянул на свою бритую голову с
такой силой, что она затрещала в швах, - напялил до бровей, двумя пепельными
дугами сходившихся на переносье, - с закрытыми глазами и выражением
мучительной боли на обычно бесстрастном лице, выжженном жестоким ежедневным
бритьем и едким одеколоном. Проверил, застегнута ли верхняя пуговица на
рубашке. Обдернул пиджак с дожелта выгоревшими лацканами.