"Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита (Черновые редакции романа)" - читать интересную книгу автора

худо. Когда его схватили за буйство в Звенигороде, оказалось, что надлежит
его помещать не в тюремный замок, а в психиатрическую лечебницу, что и было
сделано. Ибо Степа допился до белой горячки.
Что касается Воланда, то тут все обстоит в полном благополучии.
Приглашен Наркомпросом. Гипнотизер. Совершенно незачем за ним следить...
Тут новенькое что-то приключилось с администратором. Изложив все, что
следовало, он вдруг утратил свою раздражительную живость, закрыл глаза и
повалился в кресло. И наступило молчание. Множество встречных вопросов
приготовил Римский Внучате, но не задал ни одного. Упорным взором он
уставился в восковое лицо Внучаты и холодно, решающе мысленно сказал себе:
"Все, что сейчас говорил здесь Внучата, все это ложь, начиная с дверцы
автомобиля... Степы не было в Звенигороде, и, что хуже всего, сам Внучата и
не думал быть в ГПУ!.." Но если так, то здесь кроется что-то непонятное,
преступное, странное... Лишь только об этом подумал Римский, как жиденькие
волосы с пролысиной шевельнулись на голове побелевшего Римского.
Всмотревшись в кресло, в котором раскинулся администратор, Римский понял то
необыкновенное, что было хуже окровавленной губы, прыжков и нервной речи.
Кресло отбрасывало тень - черные стрелы тянулись от ножек, черная спинка
лежала громадой на полу, но головы Внучаты не было на полу, и, если глянуть
на теневое отражение, то было ясно, что в кресле никто не сидел! Словом,
Внучата не отбрасывал тени! "Да, да, не отбрасывал! - задохнувшись, подумал
Римский, - ведь, когда он плясал передо мною, тень не прыгала за ним, то-то
я так поразился! Но, Боже, что же это такое?"
Римский опустился в кресло, и в это время часы пробили один час.
Римский не сводил глаз с Внучаты.

ИВАНУШКА В ЛЕЧЕБНИЦЕ

...и внезапными вспышками буйства, конечно, не было. В здании было
триста совершенно изолированных одиночных палат, причем каждая имела
отдельную ванну и уборную. Этого, действительно, нигде в мире не было, и
приезжавших в Союз знатных иностранцев специально возили в Барскую рощу
показывать им все эти чудеса. И те, осмотревши лечебницу, писали
восторженные статьи, где говорили, что они никак не ожидали от большевиков
подобных прелестей, и заключали статьи несколько неожиданными и имеющими
лишь отдаленное отношение к психиатрии выводами о том, что не мешало бы
вступить с большевиками в торговые отношения.
Иванушка открыл глаза, присел на постели, потер лоб, огляделся,
стараясь понять, почему он находится в этой светлой комнате. Он вспомнил
вчерашнее прибытие, от этого перешел к картине ужасной смерти Берлиоза,
причем она вовсе не вызвала в нем прежнего потрясения. Он потер лоб еще раз,
печально вздохнул, спустил босые ноги с кровати и увидел, что в столик,
стоящий у постели, вделана кнопка звонка. Вовсе не потому, что он в
чем-нибудь нуждался, а просто по привычке без надобности трогать различные
предметы, Иванушка взял и позвонил.
Дверь в его комнату открылась, и вошла толстая женщина в белом халате.
- Вы звонили? - спросила она с приятным изумлением, - это хорошо.
Проснулись? Ну, как вы себя чувствуете?
- Засадили, стало быть, меня? - без всякого раздражения спросил
Иванушка. На это женщина ничего не ответила, а спросила: