"Михаил Булгаков. Письма" - читать интересную книгу автора

потом, а глаза были замученные, настороженные, выспрашивающие.
Когда возбужденные до предела петлюровцы погнали Николку, помощник
выстрелил у моего уха из револьвера и этим мгновенно привел меня в себя. На
кругу стало просторно, появилось пианино, и мальчик-баритон запел эпиталаму.
Тут появился гонец в виде прекрасной женщины. У меня в последнее время
отточилась до последней степени способность, с которой очень тяжело жить.
Способность заранее знать, что хочет от меня человек, подходящий ко мне.
По-видимому, чехлы на нервах уже совершенно истрепались, а общение с моей
собакой научило меня быть всегда настороже.
Словом, я знаю, что мне скажут, и плохо то, что я знаю, что мне ничего
нового не скажут. Ничего неожиданного не будет, все - известно. Я только
глянул на напряженно улыбающийся рот и уже знал - будет просить не выходить.
Гонец сказал, что Ка-Эс звонил и спрашивает, где я и как я себя чувствую?..
Я просил благодарить - чувствую себя хорошо, а нахожусь я за кулисами и
на вызовы не пойду.
О, как сиял гонец! И сказал, что Ка-Эс полагает, что это - мудрое
решение. Особенной мудрости в этом решении нет. Это очень простое решение.
Мне не хочется ни поклонов, ни вызовов, мне вообще ничего не хочется, кроме
того, чтобы я мог брать горячие ванны и не думать каждый день о том, что мне
делать с моей собакой, когда в июне кончится квартирный контракт.
Вообще мне ничего решительно не хочется.
Занавес давали 20 раз. Потом актеры и знакомые истязали меня
вопросами - зачем не вышел? Что за демонстрация? Выходит так: выйдешь -
демонстрация, не выйдешь - тоже демонстрация. Не знаю, не знаю, как быть.
До следующего письма.
Ваш М.
Анне Ильинишне привет.

Из Москвы в Ленинград
30 апреля 1932 года

Дорогой Павел Сергеевич!
Ваше милое письмо от 26-го я получил. Очень, очень признателен за
выписку. После получения ее у меня на столе полный паспорт гражданина
Вишневского со всеми особыми приметами. Этот Вс. Вишневский и есть то лицо,
которое сняло "Мольера" в Ленинграде, лишив меня, по-видимому, возможности
купить этим летом квартиру. Оно же произвело и ряд других подвигов уже в
отношении других драматургов и театров. Как в Ленинграде, так и в Москве.
Подвиги эти такого свойства, что разговаривать о Вс. Вишневском мне просто
нежелательно. Но несколько слов все же придется сказать о "Днях Турбиных".
Вс. Вишневский был единственным, кто отметил в печати возобновление. Причем
то, что он написал, пересказу не поддается. Нужно приводить целиком. Привожу
кусочек: "... все смотрят пьесу, покачивая головами, и вспоминают рамзинское
дело..." Казалось бы, что только в тифозном бреду можно соединить персонажи
"Турбиных" с персонажами рамзинского дела.
Но я не считаю себя плохим экспертом. (Пусть это самомнение!)
Это не бред. Это ясная речь. Душевный комплекс индивида в полном
порядке. Индивид делает первые робкие шаги к снятию декораций моих со сцены.
Возможно, что шаги эти глупы. Ах, впрочем, дело не в этом!
Мне хочется сказать только одно, что в последний год на поле