"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Призрак" - читать интересную книгу автора

арабами есть секта, которая полагает, что в такую минуту Бог назначает час
вашей смерти или смерти кого-нибудь, кто вам дорог. Дикий африканец,
воображение которого омрачено гнусными обрядами мрачного идолопоклонства,
воображает, что дьявол тянет его в это время к себе за волосы: вот каким
образом смешное соединяется с ужасным.
- Это, очевидно, ощущение чисто физическое и происходит от расстройства
желудка или волнения крови, - сказал молодой неаполитанец, с которым Глиндон
был приятелем.
- Отчего же в таком случае все народы соединяют с ним какой-нибудь
предрассудок, какой-нибудь суеверный ужас и придают ему какое-нибудь
отношение связи между материальными элементами нашего существа и невидимым
миром, которым, как предполагают, мы окружены? Что касается меня, я думаю...
- Что вы думаете? - спросил Глиндон, любопытство которого было сильно
возбуждено.
- Я думаю, - продолжал незнакомец, - что это волнение есть только
выражение отвращения и ужаса материи перед чем-нибудь непреодолимым, но
антипатичным всему нашему существу, перед какой-нибудь враждебной нам силой,
которой, к счастью, мы не в состоянии постичь из-за несовершенства наших
чувств.
- Разве вы верите в духов? - спросил Мерваль с недоверчивой улыбкой.
- Я говорю вовсе не о духах; но могут существовать виды материи,
невидимые и столь же неосязаемые для нас, как и микроскопические животные
воздуха, которым мы дышим, и воды, находящейся в этом бассейне. Эти существа
могут иметь свои страсти и качества так же, как и микроскопические животные,
с которыми я их сейчас сравнил. Чудовище, которое живет и умирает в капле
воды, питающееся существами еще более микроскопическими, чем оно само, не
менее ужасно в своем гневе и дико по своей природе, чем лев пустыни. Вокруг
нас могут быть вещи, которые были бы опасны и вредны человеку, если бы
Провидение простыми видоизменениями материи не положило преграды между ними
и нами.
- И вы думаете, что эта преграда никогда не может быть устранена? -
быстро спросил молодой Глиндон. - Неужели всемирные предания магии и
чародейства - только простые басни?
- Может быть, да, а может быть, и нет, - небрежно отвечал иностранец. -
Но в этом веке, по преимуществу веке Разума, кто будет настолько безумен,
чтобы решиться уничтожить преграду, отделяющую его от тигра и льва? Кто
станет жаловаться на закон, согласно которому место акуле в обширных морских
пучинах? Но оставим этот праздный спор.
Он встал, заплатил за шербет, слегка поклонился обществу и скоро исчез
за деревьями.
- Кто этот господин? - с жадным любопытством спросил Глиндон.
Все молча переглянулись.
- Я вижу его в первый раз, - ответил наконец Мерваль.
- И я тоже.
- И я...
- Я его хорошо знаю, - сказал тогда неаполитанец, который был не кто
иной, как Цетокса. - Если вы не забыли, он пришел со мной. Он приезжал в
Неаполь два года тому назад, а теперь приехал снова; он несметно богат и
вообще очень интересен. Мне очень неприятно, что он вел сегодня такой
странный разговор, который поощряет и подтверждает смешные слухи, ходящие