"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Призрак" - читать интересную книгу автора

луны делает ее светлой и видимой для человека.
Джиованни Паизьелло! Маэстро капеллы, если твоя кроткая и благосклонная
душа умеет завидовать, то ты должен страдать, видя Неаполь у ног Сирены,
гармония которой заставила тебя печально качать головой. Но ты, Паизьелло,
спокойный в своей славе, ты знаешь, что нужно дать место новому.
Чтобы быть превосходным, уважай самого себя.
Целая зала отдала бы сегодня все за те самые вариации, которые она
прежде освистывала. Но нет, напрасно ждали от Пизани новых вариаций; в
течение двух третей своей жизни он молчаливо работал над своим образцовым
произведением; ничего больше не мог он прибавить к нему, несмотря на все
желание. Но точно так же критики напрасно желали найти недостатки.
Да, правда, и его шипящий смычок не смилуется над малейшими из чужих
ошибок. Но начни он сам сочинять, он уже не видит, что его произведение
может выиграть от новых вариаций. Между тем Виола стала идолом целого
Неаполя; она царица, избалованный ребенок сцены. Испортить ее игру - вещь
легкая. Испортит ли она ее натуру? Не думаю. Дома, у себя, она всегда добра
и проста и по-прежнему садится у двери, по-прежнему глубоко задумывается.
Сколько раз, дерево с кривым стволом, она смотрела на твои зеленые
ветки! Сколько раз, как и ты, в своих фантастических мечтах боролась она за
свет, но не за театральный свет! Ребенок, довольствуйся лампой, - что я
говорю - бледным ночником. Для дома грошовая свечка удобнее всех звезд
неба...
Недели проходили, незнакомец не показывался; проходили месяцы, а его
предсказание страданий еще не исполнилось. Однажды вечером Пизани заболел.
После его успеха последовало множество просьб сочинить концерты и сонаты для
его любимого инструмента. Он проводил целые недели, дни и ночи за сочинением
пьесы, в которой он рассчитывал превзойти себя. Он выбрал, как всегда, один
из тех сюжетов, которые, казалось, невозможно положить на музыку и трудности
которых он любил преодолевать исключительной силой своего таланта, - ужасную
легенду о метаморфозе Филомеля.
Пьеса начиналась с веселого пира. Среди праздника, даваемого королем
Фракии, внезапно диссонанс прерывал веселые ноты. Король узнает, что его сын
погиб от руки сестер-мстительниц; быстрая, как ветер бури, мелодия сердито
льется, выражая страх, ужас, отчаяние. Отец отправляется преследовать
сестер. Слушайте! Неприятные, тяжелые звуки ужаса вдруг перешли в тихую
жалобу! Метаморфоза совершилась, и Филомель, превратившийся в соловья,
издает нежные трели, которые должны поведать свету историю его несчастий...
Во время этой трудной и многосложной работы здоровье композитора,
возбужденного своим недавним торжеством и возродившимся тщеславием, вдруг
надломилось. Он захворал ночью; на другой день, утром, доктор нашел, что у
него вредная и заразительная лихорадка. Виола и ее мать приняли на себя
трудную задачу ухаживать за ним; но скоро эту обязанность пришлось исполнять
одной Виоле. Синьора Пизани заразилась, и в несколько часов ее положение
стало более опасным, чем положение ее мужа. Неаполитанцы, как и все жители
жарких стран, охотно делаются эгоистами и жестокими под влиянием ужаса,
внушаемого эпидемией. Джионетта и та сказывалась больной, чтобы не входить в
комнату Гаэтано. На Виолу пала вся тяжесть обязанностей, налагаемых в этом
случае любовью и состраданием. Это было для нее ужасным испытанием.
Сократим, однако, подробности.
Жена умерла первая.