"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Призрак" - читать интересную книгу автора

на эту землю, могилу Рима, природа еще сеет здесь цветы. Посреди этих
античных руин возвышается средневековое строение - приют странного
отшельника. Обычно во время малярии крестьяне бегут от миазмов местной
флоры, но он, неизвестный иностранец, безопасно дышит этим ядовитым
воздухом. У него нет ни друзей, ни товарищей, если не считать его книги и
научные инструменты. Его часто видят бродящим по холмам или по улицам нового
города, не с равнодушным или рассеянным выражением лица, которое
характеризует ученых, а с наблюдательным и проницательным взором, который
проникает, по-видимому, в сердца прохожих. Старый, но не дряхлый, прямой, с
величественной осанкой, как если бы он еще был молод, проходит он мимо
горожан. Никто не знает, богат он или беден. Он не просит милостыни и не
дает ее; он не делает зла, но и никакого добра. Это человек, который, как
кажется, не имеет другого света, кроме своего собственного, но наружный вид
обманчив, и во вселенной наука, как и доброта, может находиться всюду. И в
это жилище, в первый раз с тех пор, как там поселился отшельник, входит
посетитель: это Занони.
Посмотрите на них, сидящих один против другого и разговаривающих. Много
лет прошло после их последнего свидания, по крайней мере с тех пор, как в
последний раз они видели друг друга лицом к лицу. Но если это два мудреца,
мысль может встретить мысль, ум соединиться с умом, если даже между телами
будет находиться пропасть. Смерть и та не разлучает мудрецов. Вы встречаете
Платона каждый раз, как ваш глаз останавливается на странице "Федона". Дай
Бог, чтобы Гомер всегда жил среди нас.
Они беседуют вместе, они обмениваются признаниями; они вызывают, они
вспоминают прошлое, но какие различные ощущения пробуждаются в обоих с этими
воспоминаниями!
На лице Занони, несмотря на все его обычное спокойствие, было видно
волнение. Он участвовал в прошлом, которое рассматривает; но на
хладнокровном лице его товарища нельзя было заметить черты, которая бы
говорила о радости и страдании; для него прошлое, как теперь и настоящее,
было тем, чем природа является мудрецу, книга - ученому: спокойная и умная
жизнь, наука, созерцание. От прошлого они переходят к будущему. Будущее! В
конце прошедшего столетия они думали коснуться его и узнать, так сказать,
его очертания сквозь опасения и надежды настоящего. Перед концом XVIII
столетия этот старик, стоя у одра смерти старого века, смотрел на новое
светило, красное и кровавое посреди туч и тумана, не ведая, была ли то
комета или солнце.
Посмотрите на ледяное и глубокое презрение на лбу старика и эту гордую
и между тем трогательную грусть, которая омрачает благородное лицо Занони.
Кажется, что борьба и ее исход были предметом презрения для одного, ужаса и
жалости для другого. Мудрость, рассматривая человечество, доходит до
сострадания или презрения. Когда верят в существование других миров, то
охотно привыкают смотреть на этот, как натуралист на суету муравейника.
Что такое земля в сравнении с бесконечностью? Насколько душа одного
человека имеет больше значения, чем история целой планеты? Дитя неба,
наследник бессмертия! С каким чувством кинешь ты однажды свой взгляд с
какой-нибудь звезды на этот муравейник и на катастрофы, которые потрясали
его от Хлодвига до Робеспьера, от Ноя, который спас землю, до огня, который
должен истребить ее в последний день! Душа, умеющая рассматривать, живущая
только познанием, может уже подняться до этой звезды с середины кладбища,