"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Гарольд, последний король Англосаксонский " - читать интересную книгу автора

[Image005]


Между тем как король Эдуард сообщал нормандскому герцогу все, что ему
было известно и даже неизвестно о Хильде, лесная тропинка, по которой они
ехали, завела их в такую чащу, как будто столица Англии была от них миль за
сто. Еще и теперь можно видеть в окрестностях Норвуда остатки тех громадных
лесов, в которых короли проводили время, гоняясь за медведями и вепрями.
Народ проклинал нормандских монархов, подчинивших его таким строгим законам,
которые запрещали ему охотиться в королевских лесах; но и в царствование
англосаксов простолюдин не смел преступить эти законы под страхом смертной
казни.
Единственною земною страстью Эдуарда была охота, и редко проходил день,
чтобы он не выезжал после литургии со своими соколами или легавыми в леса.
Соколиную охоту он, впрочем, начинал только в октябре, но и в остальное
время постоянно брал с собой молодого сокола, чтобы приучить его к охоте,
или старого любимого ястреба.
В то время как Вильгельм начал тяготиться бессвязным рассказом доброго
короля, собаки вдруг залаяли, и из чащи вылетел внезапно бекас.
- Святой Петр! - воскликнул король, пришпоривая коня и спуская с руки
знаменитого перегринского сокола.
Вильгельм не замедлил последовать его примеру, и вся кавалькада
поскакала галопом вперед, любуясь на поднимавшуюся добычу и тихо
кружившегося вокруг нее сокола.
Король, увлекшись сценой, чуть не полетел с коня, когда последний
внезапно остановился перед высокими воротами, проделанными в массивной
стене, сложенной из булыжника.
На воротах сидел апатично и неподвижно высокорослый сеорл, а за ним
стояла группа поденщиков, опираясь на косы и молотильные цепы. Мрачно и
злобно смотрели они на приближающуюся кавалькаду. Здоровые, свежие лица их и
опрятная одежда говорили, что им живется недурно. Действительно, поденщики
были в то время гораздо лучше обеспечены, чем теперь, в особенности если они
работали на богатого англосаксонского тана.
Стоявшие на воротах люди были прежде дворовыми Гарольда сына Годвина,
изгнанника.
- Отоприте ворота, добрые люди, отоприте скорее! - крикнул им Эдуард
по-английски, причем в произношении его слышалось, что этот язык ему
непривычен.
Никто не двигался с места.
- Не следует топтать хлеб, посеянный нами для нашего графа Гарольда, -
проворчал сеорл сердито, поденщики одобрительно рассмеялись.
Эдуард с несвойственным ему гневом привстал в стременах и поднял руку
на упрямого сеорла; в это время приблизилась его свита и торопливо обнажила
мечи. Король выразительным жестом заставил своих воинов успокоиться и
ответил саксонцу:
- Наглец!... Я бы наказал тебя, если б мог! - В этом восклицании было
много и смешного, и трогательного. Нормандцы отвернулись, чтобы скрыть
улыбку, а саксонец оторопел. Он теперь узнал великого короля, который был не
в состоянии причинить кому-либо зло, как бы ни вызывали его гнев. Сеорл
соскочил проворно с ворот и отпер их, почтительно склонившись перед своим