"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Последний римский трибун " - читать интересную книгу автора

вождя такой смелостью и сохранила его от опасности. В самом деле
безопасность Риенцо состояла именно в этой храбрости; он был поставлен в
такие обстоятельства, при которых дерзость есть благоразумие. Если бы он был
менее смел, то нобили были бы более строги к нему; но теперь они,
естественно, воображали, что такая свобода речи должностного лица Святого
престола произошла не без согласия папы и не без одобрения народа; люди, не
считавшие, подобно Стефану Колонне, слова ветром, не взяли на себя
обязанность наказать человека, голос которого, может быть, есть не более как
отголосок желаний первосвященника. Несогласия нобилей друг с другом были для
Риенцо не менее благоприятны. Он нападал на сословие, члены которого не
имели единства.
- Не мое дело убивать его! - сказал один.
- Я не представитель баронов! - сказал другой.
- Если Колонна не обращает на него внимания, то было бы нелепо и опасно
для человека менее значительного делать себя поборником порядка! - сказал
третий.
Колонны одобрительно улыбались, когда Риенцо обвинял Орсини, а один из
Орсини громко засмеялся, когда красноречие разразилось против Колоннов.
Менее значительным нобилям было очень приятно слышать нападки на тех и
других. С другой стороны, епископ, ободренный продолжительной
безнаказанностью Риенцо, решился утвердить его поступок своим одобрением.
Правда, в своей речи он иногда притворялся будто бы порицает излишество
горячности Риенцо, но всегда сопровождал эти порицания похвалами его
честности, - и одобрение папского викария утвердило нобилей в мысли
относительно одобрения самого папы. Таким образом, само безрассудство
энтузиазма Риенцо обеспечило ему безопасность и успех.
Однако же, когда бароны несколько оправились от оцепенения, в которое
были ввергнуты словами Риенцо, они стали посматривать друг на друга, и в их
глазах выражалось сознание дерзости оратора и нанесенной им обиды.
- Per fede! - проговорил Реджинальдо ди Орсини. - Это переходит все
границы терпения - плебей зашел слишком далеко!
- Взгляните на чернь внизу! Как эти люди ропщут и разевают рты, как
сверкают их глаза и какие взгляды бросают они на нас! - сказал Лука ди
Савелли своему смертельному врагу Каструччио Малатеста: чувство общей
опасности соединило в одну минуту, но только на одну минуту, людей, много
лет враждовавших между собой.
- Diavolo! - проворчал Разелли (отец Нины) барону, такому же бедному. -
Писец говорит правду. Жаль, что он не благородный!
- Какая умная голова пропадает даром! - сказал один флорентийский
купец. - Этот человек мог бы быть кем-нибудь при достаточном богатстве.
Адриан и Монреаль молчали: первый, казалось, погрузился в думу, а
последний наблюдал различное действие, произведенное речью Риенцо на
слушателей.
- Тише! - провозгласили офицеры. - Тише, монсиньор наместник хочет
говорить.
При этих словах все глаза обратились к Раймонду, который, встав, с
большим клерикальным величием обратился к собранию с такой речью:
- Бароны и граждане Рима, возлюбленная паства, мои дети! Хотя я знал не
больше вас, в чем будет состоять речь, которую вы сейчас слышали, хотя я не
вполне доволен тоном и одобряю не все части этого пылкого увещания, однако