"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Последний римский трибун " - читать интересную книгу автора

Слуга отворил дверь, на нее устремилось множество завистливых и
пристальных взглядов, и вверил Адриана пажу, который был особо приближенным
слугой владетеля замка. Пройдя другую, уже пустую комнату, обширную и
мрачную, Адриан очутился в небольшом кабинете, в обществе своего
родственника.
У стола, заваленного письменными принадлежностями, сидел старый
Колонна. Мантия из бархата, подбитая богатым мехом, свободно лежала на его
высоком и красивом стане; из-под круглой теплой шапочки малинового цвета
выбивались седые кудри, смешиваясь с длинной, почтенной бородой. Лицо
старого нобиля, которому давно уже минуло восемьдесят лет, еще сохраняло
следы красоты, которая была замечательна во время его цветущего возраста.
Глубоко впавшие глаза его были, однако же, зорки и живы, и сверкали еще всем
огнем юности; его, рот смеялся приятной, хотя полусатирической улыбкой; и в
целом его наружность была привлекательной и властной, обнаруживая скорее
высокое происхождение, хитрый ум и благородную храбрость патриция, чем его
коварство, лицемерие и обычный, презрительный дух угнетения.
Стефан Колонна, не будучи безусловно героем, был однако же гораздо
храбрее большей части римлян, хотя крепко держался итальянского правила
никогда не сражаться с врагом, если есть возможность его обмануть. Но два
недостатка вредили силе его прозорливости: чрезвычайная дерзость характера и
глубокая вера в свою собственную опытность. Он был неспособен к аналогии и
совершенно убежден, что никогда не может случиться того, чего не случалось в
его время. Таким образом, несмотря на свою всеобщую репутацию искусного
дипломата, он обладал только хитростью интригана, а не проницательностью
государственного человека. Но если гордость делала его надменным в счастье,
то она поддерживала его и в бедствии. И в превратностях раннего периода
своей жизни, проведенного отчасти в изгнании, он обнаружил много благородной
твердости, терпения и настоящего величия души, которые показывали, что его
недостатки были скорее приобретены вследствие обстоятельств, нежели
происходили от природы. Его многочисленное и высокородное племя гордилось
своим главой; и справедливо, потому что он был способнейший и наиболее
уважаемый человек не только в прямой линии Колоннов, но, может быть, даже из
всех наиболее могущественных вельмож.
У того же стола, где и Стефан-Колонна, сидел человек благородного вида,
лет тридцати трех или тридцати четырех, в котором Адриан тотчас же узнал
Вальтера де Монреаля. Наружность этого знаменитого рыцаря мало
соответствовала тому ужасу, который вообще возбуждало его имя. Его лицо было
красиво и нежно до женственности. Его длинные белокурые волосы свободно
вились над белым и не покрытым морщинами лбом; походная жизнь и итальянское
солнце только слегка затемнили его светлый и здоровый цвет лица, которое
сохранило еще много юношеской свежести. Его черты были правильны,
светло-карие глаза - велики, ясны и проницательны. Короткая, но курчавая
борода и усы, несколько потемнее волос, подстриженные с солдатской
точностью, придавали воинственное выражение его приятной физиономии, но это
выражение было такого рода, что скорее шло герою дворов и турниров, чем
начальнику разбойничьего лагеря. Вид, манера и осанка провансальца более
очаровывали, чем устрашали, объединяя в себе какую-то военную откровенность
со свободным и грациозным достоинством человека, сознающего благородство
своего происхождения и привыкшего обращаться с вельможами и патрициями, как
с равными себе. Его фигура составляла счастливый контраст с характером лица,