"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Последний римский трибун " - читать интересную книгу автора

один мужчина, то и тогда я скорее умерла бы, в одиночестве, нежели стала бы
думать о нем, до тех пор пока бы он по крайней мере дважды не поцеловал мою
руку, да и то если бы я сама была причиной, что он не поцеловал меня в губы.
Молодая девушка по-прежнему не отвечала.
- Но как тебе пришло в голову полюбить его? - спросила кормилица. - Ты
не могла его видеть много раз: только четыре или пять недель прошло с тех
пор, как он вернулся в Рим.
- Ах, как ты несносна! - отвечала Ирена. - Сколько раз я тебе
повторяла, что я любила его еще шесть лет тому назад!
- Когда тебе пошел только десятый год, и кукла была бы для тебя самым
приличным любовником! Право, синьора, ты хорошо воспользовалась своим
временем.
- А в его отсутствие, - продолжала девушка нежно и грустно, - разве я
не слышала рассказов о нем, и разве не был для меня даже звук его голоса
подобен подарку любви, заставляя меня вспоминать о нем? Разве я не
радовалась, когда его хвалили, не сердилась, когда его осуждали? Разве я не
плакала от гордости, когда говорили, что он был победителем на турнире, и от
горя, когда шептали, что его преданность была приятна какой-нибудь женщине?
Разве шесть лет его отсутствия не были сном, а его возвращение пробуждением?
Я вижу его в церкви, когда он и не подозревает о моем присутствии; он на
коне проезжает мимо моего окна; разве этого счастья не довольно для любви?
- Но если он не любит тебя?
- Сумасшедшая! Я об этом не спрашиваю; нет, я даже не знаю, желаю ли я
этого. Мне лучше мечтать о нем, представляя его таким, каким мне хотелось бы
его видеть, нежели знать - каков он на самом деле. Он может оказаться не
добрым, или не великодушным, или мало любить меня, но, по мне, лучше не быть
любимой вовсе, нежели быть предметом холодной его любви и изнывать,
сравнивая его сердце с моим. Я могу любить его, как что-то отвлеченное,
невещественное и божественное: но каков будет мой стыд, каково горе, если я
найду его хуже, чем воображала! Вот тогда бы моя жизнь погибла и красота на
земле для меня исчезла!
Добрая кормилица не слишком-то была способна симпатизировать подобным
чувствам. Если бы даже их характеры были более сходны, то и тогда
неравенство лет сделало бы эту симпатию невозможной. Кто, кроме юноши, может
служить отголоском души другого юноши - всей музыки ее безумных порывов и
романтических грез? Но не сочувствуя своей молодой госпоже в этом, добрая
кормилица сочувствовала той пылкости, с какой все было высказано. Она
считала безрассудным, но удивительно трогательным. Она отерла выступившие
слезы кончиком своего покрывала и в глубине сердца надеялась, что ее молодая
питомица скоро найдет себе действительного, а не воображаемого мужа, который
вытеснит из ее головы эти невещественные фантазии. Затем в их разговоре
последовала некоторая пауза, как вдруг на самом перекрестке двух улиц
послышался громкий хохот в несколько глоток и шаги людей. Пламя поднятых
факелов спорило с бледным светом луны. На очень близком расстоянии от двух
женщин шла компания из семи или восьми человек, неся страшное знамя Орсини.
В числе других беспорядков того времени существовало у молодых и
распутных нобилей обыкновение небольшими вооруженными компаниями расхаживать
ночью по улицам, ища случая для буйного волокитства или для драки с
какими-нибудь запоздавшими прохожими противной им партии. Подобную шайку
встретили теперь Ирена и ее спутница.