"Эдвард Джордж Бульвер-Литтон. Последний римский трибун " - читать интересную книгу автора

следя за каждым взглядом, взвешивая каждое слово, измеряя ум, хитрость и
наклонности каждого гостя. Когда пытливость его по-видимому была
удовлетворена, то он воодушевлялся. Его ослепительное, но едкое остроумие
оживляло пир, и никто не видел, что этот невеселый блеск был признаком
приближавшейся бури. В то же время он не упускал, ни одного случая
смешиваться с низшим классом граждан, возбуждать их умы, воспламенять их
воображение, поджигать их горячность картинами настоящего и легендами
минувшего. Популярность и слава его росли, и он имел тем большее влияние на
толпу, что был в чести у нобилей. Может быть, в этом последнем
обстоятельстве заключалась причина, почему он продолжал посещать Колоннов.
Когда за шесть лет перед тем Капитолий Цезарей был свидетелем триумфа
Петрарки, ученая слава молодого Риенцо привлекла к нему дружбу поэта,
продолжавшуюся с незначительным перерывом до конца, несмотря на огромное
различие карьеры этих двух людей. Впоследствии, в качестве одного из римских
депутатов, Риенцо вместе с Петраркой* был послан в Авиньон умолять Климента
VI перенести оттуда святой престол в Рим. При исполнении этого поручения он
в первый раз выказал свои необыкновенные способности красноречия и
убеждения. Правда, первосвященник, желавший более спокойствия, нежели славы,
не убедился его доводами, но был очарован оратором, и Риенцо возвратился в
Рим, осыпанный почестями и облеченный достоинством важной и ответственной
должности. Перестав быть бездейственным ученым и веселым собеседником, он
вдруг стал выше всех своих сограждан. Никогда до сих пор власть не
соединялась с такой строгой честностью, с таким неподкупным усердием. Он
старался внушить своим товарищам такую же возвышенность принципов, но ему не
удалось. Обретя прочное положение, он начал открыто апеллировать к народу,
и, казалось, римская чернь уже была оживлена новым духом.
______________
* Так говорят новейшие историки, но представляется более вероятным,
что Риенцо был послан в Авиньон после Петрарки. Как бы то ни было, но
Петрарка и Риенцо сблизились в Авиньоне, как говорит сам Петрарка в одном из
своих писем.

Между тем как все это происходило, Адриан надолго разлучился с Риенцо:
его не было в Риме.
Дом Колоннов был твердой подпорой императорской партии, и Адриан ди
Кастелло получил приглашение ко двору императора. Там он начал заниматься
военным искусством и среди немецких рыцарей научился смягчать свойственную
итальянцам хитрость рыцарским благородством северной храбрости.
Оставив Баварию, он несколько времени жил в уединении одного из своих
поместий, близ красивейшего озера северной Италии. Оттуда, развив свой ум
деятельностью и учением, он посетил многие свободные итальянские
государства. Он проникся понятиями, в которых не было тех предрассудков,
какими отличались другие люди, принадлежавшие к его сословию, и рано
приобрел свою репутацию, в то время как внутренне наблюдал за характером и
делами других. В нем соединялись все лучшие качества итальянского нобиля.
Это был человек, страстно преданный занятиям литературой, тонкий и глубокий
политик, ласковый и приветливый в общении; саму любовь к удовольствиям он
облагораживал какой-то возвышенностью вкуса. Он вел себя с достоинством,
имел незапятнанную честь и отвращение к жестокости, редкие в то время
качества между итальянцами: даже северные рыцари, отличаясь ими у себя,