"Сергей Булыга. Красные сапоги ("Черная сага" #4)" - читать интересную книгу автора

окончательно изменить свое мнение о Старом Колдуне. Да он, тогда подумал я,
весьма сметлив в ратном искусстве! И, кроме того, в моей голове роилось еще
множество прочих, весьма противоречивых мыслей. А посему, дабы дать этим
мыслям улечься, я приказал войску остановиться. Стояли мы три дня. За это
время в моей палатке - кроме, конечно, тех, о ком даже сейчас не стоит
упоминать - перебывало немало лазутчиков, каждый из которых приносил все
более и более страшные (как им казалось) вести о том, что творилось вокруг
столицы, а также и в ней самой. Да-да, и в ней самой, ибо за эти дни я
дважды принимал посланцев и от самого Тонкорукого. Этим счастливцам удалось
пробраться незамеченными через вражеский лагерь. В своих слезных посланиях
Цемиссий заклинал меня Всевышним немедленно ударить по врагу, ну а он, в
свою очередь, тоже... Глупец! Время упущено! Ведь если раньше мы
действительно могли совместными усилиями разбить варваров в поле, то
теперь, когда Старый Колдун отравил все колодцы и наипольский гарнизон
лишился кавалерии, в открытом поле нам успеха не видать! А посему...
Я долго думал, я никак не мог решиться. И, наконец, послал ему депешу.
В ней было сказано: "Открой ворота, я закрою". Вы, кажется, не поняли? Так
объясню. План был таков: пусть варвары потешатся, поверят в то, что третий
штурм приносит им успех - и входят в Наиполь, и начинают грабить,
пьянствовать и прочее, то есть стремительно терять свою боеспособность... и
тут-то явлюсь я и заблокирую их в городе, и начну отсекать, разрезать по
кварталам, и выжигать, загонять в катакомбы, топить - и ни один из них не
скроется, все лягут, до единого! Вы скажете: "Но город! Но..." А мне
смешно! Да, Наиполь, конечно, сильно пострадает, а то и вовсе будет
полностью уничтожен. Однако в этом нет ничего ужасного, ибо Держава от
этого не рухнет - Держава держится не на столице, а на мечах. А посему
доколе у Державы есть мечи, дотоле всегда можно будет набрать нужное число
добросовестных и умелых строителей и с их помощью, на то же самом месте,
возвести еще более прекрасный и величественный город, чем прежде. И этот
новый город, как это ни удивительно, тут же наполнится новыми, невесть
откуда взявшимися государственными мужами, которые будут ничуть не менее
чванливы и лживы, чем прежние. А что касается судьбы самого Тонкорукого,
то, думаю, и тут найдется немало желающих примерить оставшиеся без хозяина
красные сапоги. А так как сапоги, в отличие от сандалий, обувь, более
приличествующая человеку военному, нежели гражданскому, то надо думать,
что...
Однако я отвлекся. Итак, собрав Большой Совет, я обсказал им свой
план, а после зачитал депешу, потом призвал гонца, при всех напутствовал
его - ибо, увы, я знаю Тонкорукого, - затем гонец ушел. Мы ждали, приведя
войско в готовность. Ночью гонец вернулся и сказал, что уже утром, видимо,
начнется штурм, и будет все, как я того хотел. Прекрасно! И мы двинулись.
На пятый час движения я приказал вдвое ускорить шаг, а когда на горизонте
показалась полуобгоревшая кровля Влакернской Башни, я повелел трубить в
трубы, бить в тимпаны и бряцать в кимвалы. Подобный шум обычно поднимается
непосредственно перед атакой, но тем не менее я нисколько не нарушил
боевого устава, ибо намеревался не прекращать движения колонн до той поры,
пока мы не войдем в действенное соприкосновение с противником. План был
хорош. И все было рассчитано до самых мелочей...
Но Тонкорукий все испортил! Явившись к варвару, он пал перед ним на
колени и, как последний раб, облобызал его руку. Что ж, тонкая рука всегда