"Сергей Булыга. Красные сапоги ("Черная сага" #4)" - читать интересную книгу автора

здешние труды подходят к концу, что мое пересохшее от жары горло
наконец-то...
И я угадал! Под вечер вновь прибыл гонец. На этот раз он протянул мне
уже не бронзовый, а золотой цилиндр, который был к тому же весь усыпан
драгоценными каменьями. Я с достоинством принял цилиндр, небрежно сковырнул
с него печать, достал письмо и развернул его. Письмо было короткое, всего в
одну строку: "Брат мой, я крайне нуждаюсь в твоей помощи!", а чуть пониже -
подпись с завитушками: "Цемиссий".
Я усмехнулся. Брат! Сам лично я не видел, но мне не раз рассказывали,
как Тонкорукий расправился со своим родным и, между прочим, единственным
братом: тот взял горящую свечу - и загорелся сам! И он горел, дико кричал,
молил о помощи, однако никто и не подумал его спасать. И это, кстати, было
в храме. Вот что такое для Тонкорукого брат. И Всевышний! И после этого
можно только удивляться, как это Всевышний до сих пор терпит то, что
Тонкорукий жив и, мало того, властвует. Однако, мне подумалось, вполне
возможно, что...
Но я не позволил себе думать об этом в присутствии постороннего, а
только спросил:
- Что случилось?
Гонец сказал:
- В наши пределы вторглись северные варвары.
- Старый Колдун?
Гонец кивнул. И было видно, что ему очень хотелось, чтобы я расспросил
его поподробнее, однако я не приучен обсуждать важные государственные дела
с людьми низкой породы. Я только спросил:
- А какой паланкин?
- Золотая тафта. С пурпурными кистями.
- А лошадей?
- Шестнадцать, господин.
Это меня вполне устроило. Пока! И я призвал в свою палатку командиров
когорт, потребовал от них полный отчет, потом возложил временное управление
на Армилая, потом было общее построение и я поблагодарил их всех за верную
службу, пожелал им скорейшего преодоления песков, потом сел в золоченый
паланкин, несомый шестнадцатью белыми лошадьми, откинулся на подушки,
закрыл глаза, уже хотел было велеть...
Да передумал, отогнул занавесь, выглянул наружу и посмотрел на юг.
Там, над самым горизонтом, по-прежнему висело небольшое белое облако. Было
уже довольно поздно, быстро сгущались сумерки, а облако продолжало
оставаться абсолютно белым. И мне подумалось: а может быть, я зря взял
письмо Тонкорукого? Может быть, через неделю-другую войско действительно
вступит на земли неведомой и благословенное страны, в то время как я, уже в
который раз обманутый...
Нет ничего опаснее минутной слабости! Я с раздражением задернул
занавесь, упал на подушки и велел гнать лошадей со всей доступной для них
резвостью.
Обратная дорога из пустыни заняла не так уж и много времени, ибо
порядок на пути следования поддерживался образцовый, и я всякий раз не
скупился на похвалы и раздачи чинов. Приятно наблюдать плоды своих трудов!
Однако не стану скрывать, что наибольшую радость я испытал тогда,
когда моему взору открылась покрытая сочной травою земля. Я немедленно