"Вольфганг Бюне. Игра с огнем " - читать интересную книгу автора

мы делали вначале".
Даллмайер также встречался и беседовал с Рубановичем во время
Бланкенбургской конференции. Теперь он получил рукопись его сочинения и при
чтении его стали одолевать большие сомнения. Более того, он даже составил
письменное отречение от своих прежних взглядов, но опубликовать его не
решился. По совету И. Шренка он пытается найти духовную поддержку у Зайтца.
Зайтц, сперва усматривавший в этом движении нечто Божие, услышав, как пастор
Пауль "говорит на языках" от первого лица, изменил свое суждение и сказал:
"Это - от дьявола".
Реакция Даллмайера была довольно спонтанной: "В таком случае я
отрекаюсь и требую изъятия и возврата из книжных магазинов моих книг". Затем
Даллмайер составил отречение, которое ознаменовало для него начало тяжелых
времен, внутренней борьбы и больших искушений, в которых он остался без
всякой поддержки, Модерзон посоветовал ему отречься от своего отречения.
Таким образом произошло следующее: в присутствии Пауля, Эделя и некоторых
других Даллмайер со слезами и душераздирающими воплями признал, что оскорбил
Духа Святого и вновь каялся, на этот раз в своем прежнем покаянии. В тот же
месяц, когда терзаемый сомнениями, Даллмайер писал свое первое отречение,
пастор Пауль, не присутствовавший ни в Касселе, ни в Гроссальмероде, получил
"дар говорения" в Либенцелле. Хотя уже до того он был уверен, что "крещен
Духом и огнем", он не мог еще говорить "на языках". Свой новый духовный опыт
он описывает так: "С 10 до 11 часов в моем рту происходила столь интенсивная
работа, что челюсть, язык и губы двигались сами по себе, помимо моей воли.
При этом я был при полном сознании, спокоен в Господе, глубоко счастлив. Я
просто полностью отдался этому воздействию, не в силах вымолвить ни слова.
Когда же я силился помолиться вслух, у меня ничего не получалось, ибо ни
одно немецкое слово не подходило к тем или иным положениям моего рта. Не
подходили к этим положениям и слова из других известных мне языков. Таким
образом я осознал, что мои уста говорят на ином языке, и подумал, что может
быть дальше мне будет дано заговорить вслух на этом языке. Около 11 часа мы
отпустили некоторых из присутствовавших... и так, со мной остались лишь
двое. Один из них был Хорст. Когда мы вновь стали молиться, мой рот опять
пришел в движение. Я понимал, что теперь я нуждаюсь в озвучении движений
губ. И тут произошло нечто чудесное. Я почувствовал будто-бы мои легкие
превратились в некий орган, издающий звуки, соответствовавшие положениям
губ. Так как движения рта были очень быстрыми, то и звуки выговаривались
довольно быстро. Я почувствовал, что они как-бы завихряются, вырываясь
наружу. Таким образом получался чудесный звуковой строй языка, на котором я
еще никогда не разговаривал. Во время всего этого я сидел, а тело мое
сотрясалось под воздействием огромной силы. Однако, при этом у меня не было
каких-либо болезненных, или неприятных ощущений... Позже, когда я ложился
спать, речь на языках опять овладела мной... При всех этих происшествиях я
был при полном сознании".
Пять дней спустя Пауль пережил и "пение на языках": "Все новые и новые
песни и мелодии приходят ко мне. Это совершенно разные мелодии, и у них
разные слова. Я пою песни, кажется, по крайней мере, на трех языках. Я делаю
этот вывод, исходя из слов и положений рта при пении".
С того момента пастор Пауль становится герольдом "говорения на языках".
Особенно он считался таковым в Восточной Пруссии и Силезии. Регель и Эдель
тоже домогались этого дара, а братья Зайтц и Ломанн, Кюн и Шренк, напротив,