"Энтони Берджесс. Заводной апельсин." - читать интересную книгу автора

Только это мы подошли к районной электроподстанции, как появился
Биллибой со своими пятью koreshami. Дело тут вот в чем: в те дни, бллин,
парни ходили больше четверками и пятерками, вроде как автомобильными
командами, поскольку четверо -- это как раз экипаж для машины, а шестеро --
уже вообще верхний предел. Временами несколько таких небольших шаек
объединялись в одну большую, чтобы получилось что-то вроде армии для ночного
сражения, но чаще всего бывало удобней болтаться по городу мелкими
группками. Биллибой меня дико раздражал. До тошноты, я просто видеть не мог
его толстый ухмыляющийся morder, к тому же от него еще и vonialo словно
пережаренным жиром, пусть даже он, как в тот раз, был разодет в лучшие
shmotki. Мы zasekli их, они нас, и принялись мы друг за другом по-тихому
nabliudatf. Тут-то уж дело намечалось стоящее, будь спок: nozb, tsepp,
britva, а не какие-нибудь там кулачки с каблучками. Биллибой с koreshami
tormoznuliss, бросив на полпути задуманное -- что-то они там такое
собирались делать с плачущей devotshkoi, которой было лет десять, не больше;
она у них уже в kritsh пустилась, но платье все еще было на ней, причем
Биллибой держал ее за один ruker, а его первый друг Лео -- за другой. Они,
видимо, занимались как раз матерной частью, а к материальной собирались
перейти чуть позже. Увидели на подходе нас и тут же melkuju kisu отпустили:
иди-иди, hnykalka, таких, как ты, на пятак ведро, и она бросилась прочь,
посверкивая в темноте белизной тощих коленок и продолжая повизгивать:
"Ой-ей-ей! Ой-ей-ей! " А я--с такой еще улыбкой, широкой, дружеской -- и
говорю:
-- Кого я вижу! Надо же! Неужто жирный и вонючий, неужто мерзкий наш и
подлый Биллибой, koziol и svolotsh! Как поживаешь, ты, kal в горшке, пузырь
с касторкой? А ну, иди сюда, оторву тебе beitsy, если они у тебя еще есть,
ты евнух drotshenyi! -- И с этого началось.
Нас было четверо против шестерых, хотя это я уже говорил, но зато у нас
был balbessina Тем, который, при всей своей тупости, один стоил троих по
злости и владению всеми подлыми хитростями драки. У Тема вокруг пояса была
дважды обернута увесистая tsepp, он размотал ее и принялся shurovatt ею у
недругов перед глазами. У Пита с Джорджиком были замечательные острые nozhi,
я же, в свою очередь, не расставался со своей любимой старой очень-очень
опасной britvoi, с которой управлялся в ту пору артистически. И пошла у нас
zaruba в потемках -- старушка луна с людьми на ней только-только еще
вставала над горизонтом, а звезды посверкивали, будто nozhi, которым тоже
хочется vstriatt в наш dratsing. Одному из друзей Билли-боя я ухитрился
бритвой вспороть спереди всю одежду, аккуратненький такой razrez сделал,
даже не коснувшись под shmotkami тела. В драке этот приятель Биллибоя не
сразу обнаружил, что бегает весь нараспашку, как лопнувший стручок, сверкая
голым животом и болтая beitsami, а когда заметил, вышел из себя настолько,
что Тем с легкостью до него добрался -- ш-ш-ш-асть его tseppju по glazzjam,
и покатился, болезный, кубарем, вопя и завывая. Успех явно сопутствовал нам,
и вскоре мы уже взяли главного помощника Биллибоя в каблучки: ослепленный
ударом цепи Тема, он ползал и выл, как животное, но получив наконец хороший
toltshok по tykve, замолк.
Из нас четверых вид, как обычно, хуже всех был у Тема: лицо в крови,
шмотки грязным комом, зато остальные были в полном порядке. Осталось мне
только добраться до вонючки Биллибоя, вокруг которого я плясал со своей
britvoi в руке, как какой-нибудь корабельный парикмахер в очень бурную