"Энтони Берджесс. Мед для медведей" - читать интересную книгу автора

боксом. Другой, пониже ростом, смахивал на интеллигентного учителя. Оба
держали в руках портфели и ласково улыбались. Огромная женщина, стоя в
коридоре, громко жаловалась. Пол разобрал несколько раз произнесенное ею
слово "жестокость".
- Она обвиняет вас в жестокости, - пояснил один из мужчин.
- Она еще не знает, что такое жестокость! Я ей сейчас покажу! Мало не
покажется! На всю жизнь запомнит! - не помня себя, от злости, выкрикнул
Пол. - Я требую, чтобы мне немедленно объяснили, что за чертовщина здесь
происходит.
Дежурная вразвалочку удалилась, но Пол имел возможность еще долго
слышать постепенно затихающие причитания. Мужчины вошли в комнату.
- Моя фамилия Зверьков, - представился интеллигент. - А это товарищ
Карамзин. Давайте сядем и успокоимся.
Он говорил по-английски со странным акцентом, который Пол никак не мог
классифицировать географически: немножко сиднейский, с оттенком,
приобретенным в Ньюкасле, и с добавлением скрежещущих звуков Бронкса. Словно
этот человек специально совершил паломничество по свету, чтобы приобрести
самый невероятный акцент. Полу, в общем, понравилось его открытое лицо:
строгие черты, волевой рот, светлые глаза, высокий лоб. Карамзин, бормоча
что-то себе под нос, расставил у стола стулья. Мускулистый, широкоплечий,
почти без шеи и с огромными ручищами, он, казалось, источал угрозу. Во
всяком случае, выглядел он значительно менее приятно, чем его товарищ.
Льющиеся из окна солнечные лучи золотистым нимбом окружали его бычью голову
с коротким ежиком волос и складчатым загривком. Пол откровенно испугался. Он
знал, что не является невинным туристом и уже успел совершить преступление.
Тем не менее он взял предложенную ему Карамзиным папиросу "Беломорканал" и
тщательно выговорил по-русски:
- Спасибо, товарищ.
- А, значит, вы говорите по-русски, - сказал Зверьков. - Впрочем, не
буду врать, это нам известно. Из ваших писем. - И он расстегнул свой дешевый
потрепанный портфель.
- Письма? - удивился Пол. - Но я никогда не писал письма по-русски.
- Ну да, конечно, - фыркнул Зверьков и помахал перед лицом Пола
какими-то бумагами. Пол сразу же узнал почерк Роберта. Только он мог так
старательно выписывать русские буквы. - Эти письма вы написали вашему другу
Мизинчикову. Только, вынужден вас огорчить, его вы не увидите еще долгие,
долгие годы.
- Все очень просто, - улыбнулся Пол. В комнате повис густой туман от
дыма советских папирос, и лица сидящих немного расплывались. - Эти письма
писал не я. Посмотрите на подпись. Видите? А теперь взгляните на мой
паспорт. - Он засунул руку во внутренний карман (Карамзин насторожился) и
вытащил паспорт (Карамзин расслабился). - Убедились? Я - совершенно другой
человек.
Только теперь Пол осознал, что происходит что-то странное. Причем
началось это еще у столика представительницы "Интуриста". Почему эта
девушка, в соответствии с установленным порядком, не потребовала его
паспорт? Это не просто так. Его определенно ждали. Но почему? Мизинчиков?
- А что случилось с Мизинчиковым? - спросил он.
Русские внимательнейшим образом изучали его паспорт и ответили не
сразу. В конце концов Карамзин сказал: