"Энтони Берджесс. Время тигра" - читать интересную книгу автора

Лупоподобное лицо ее в белой пудре лишь короткое время изображало
легкую озадаченность. Потом под страстное бряцание струн и маленьких
треснувших колокольчиков она бросилась к скулившему ребенку, которого
собратья толкнули в мешок с сахаром.
Индусы, писари писем, ожидавшие клиентов, вставив в машинки чистую
бумагу с копиркой, приветствовали Виктора Краббе улыбками и взмахами. Пару
раз в дни Коронации, Юбилея и Фан-Хуа он выпивал с ними пива, обсуждал
гиблые времена.
Проходя мимо жалкого маленького кабаре "Парадиз", Виктор Краббе
сглотнул поднявшийся в горле комочек вины. Здесь, в поисках выпивки и часа
уединения, он встретил Рахиму, единственную платную танцовщицу, которая
разливала пиво, меняла пластинки, шаркала по полу с посетителями. Маленькая,
светло-коричневая, коротковолосая, в европейском платье, любезная,
услужливая, очень женственная. Она была разведенной, муж ее вышвырнул под
каким-то ничтожным предлогом, поддержанный мрачной мужской силой исламского
закона. У нее был один ребенок, мальчик по имени Мат. Перед малайскими
разведенками открывались лишь две несложные профессии, и на практике высшая
включала в себя низшую. Платная танцовщица в подобных заведениях мало
зарабатывала, а нисхождение от полигамного супружества к проституции
казалось простым оступившимся шагом. Виктору Краббе хотелось верить, будто
она ничего ему не продавала, а десятидолларовая бумажка, тайком сунутая в ее
теплую нежадную руку, - знак признательности, жест помощи. "Купи что-нибудь
Мату". У нее в комнатушке он чувствовал, что как бы проникает в сердце
страны, самого Востока. И вдобавок умиротворяет беспокойный дух. Нельзя
только слишком привязываться к Рахиме. Любовь следует разложить, распылить,
подобно тому самому любимому телу. Фенелла верила, что он ходит на школьные
диспуты, на собрания Исторического общества. Скоро надо порвать эту связь.
Но должны возникнуть другие.
Стареющий сикх, высоко сидя в телеге с навозом, царствуя над двумя
мирными волами, закручивал на место, засовывал под распущенный тюрбан клочки
седых волос. Лицо его - одна борода - улыбалось Виктору Краббе. Краббе
махнул рукой, вытер пот со лба. Мальчики по дороге в китайскую школу
смотрели на него снизу вверх с характерным для юных китайских лиц
напряженным любопытством. Виктор Краббе свернул за угол у полицейских
казарм. Если бы только школьные здания не были так разбросаны, вроде
оксфордских колледжей. Правда, надо носить в кейсе сменную рубашку. Он
посмотрел на маленьких кошек с загнутыми хвостами, охотившихся на кур в
сухих муссонных дренажных канавах. Нога его наткнулась на выводок стручков
пальмового дерева, похожих на сегменты почерневшей велосипедной шины. Он уже
был рядом с главной школой.
Капрал Алладад-хан, еще не ведая о срочных телефонных звонках,
ожививших Транспортное управление, не спеша бреясь, разглядел Виктора
Краббе, слишком быстро для местного климата шедшего на работу. Он не видел в
ходьбе пешком ничего неестественного. Сам он, Алладад-хан, проводил теперь
жизнь среди машин с моторами и порой тосковал по старым деревенским временам
в Пенджабе. Любил чувствовать под ногами твердую землю, а еще лучше - теплые
движущиеся бока лошади между коленями. Машины с моторами мучили его во сне,
лишние детали и отверстия для лишних деталей жалили, словно москиты. Желание
мужчины не иметь ничего общего с машинными двигателями казалось разумным и