"Бруно Бюргель. Ракетой на Луну " - читать интересную книгу автора

аэропланах, но обладает положительно сказочными познаниями и вынашивает в
своем мозгу план неслыханной, изумительной смелости! Через несколько недель
это будет знаменитейший человек во всем мире. К тому же, человек необычайной
привлекательности, порою застенчивый, как красная девица!.
- Молодой?
- Ага! Дочь Евы проявляет свое любопытство! Нет, старый; старик около
семидесяти лет. Напрасны будут все уловки кокетства!
- Ах, злой, нехороший папа! Ну, я иду.
Засмеявшись, седая голова с развевающейся седой бородой исчезла в
дверной щели. Эдуард Готорн вошел в столовую. Баумгард поднялся со своего
кресла.
- Вы уже здесь? Великолепно! Сядем же немедленно за стол. Сейчас
подадут. Через минуту придет дочь.
- Надеюсь, я не причиню барышне беспокойства? Ужасно не люблю нарушать
домашний покой ближнего!
- Мы живем очень замкнуто, Баумгарт, и в этом отношении - совсем не
современные люди! Это мое единственное дитя; два года тому назад я потерял
по несчастному случаю жену, прелестнейшую супругу и нежнейшую мать, и мы с
дочерью до сих пор не можем оправиться от этого удара! По вечерам мы чаще
всего сидим дома, усердно пользуемся оперным телефоном и теле-экраном, или
что-нибудь читаем вслух по очереди, Забавляемся мы иногда также световым или
слуховым калейдоскопом. Делами моя дочь совершенно не интересуется, да и
технические разговоры, которые мне часто приходится вести со своими гостями,
ей мало улыбаются - тем больше она рада будет слушать беседу с философом
вашего калибра.
- Я плохой собеседник, Готорн, скорей молчаливый, чем говорливый. Я
враг всяких салонных бесед. Всякое общество, если не ограничивается очень
тесным, хорошо подобранным кружком, обязательно впадает в пошлый тон. Вот
почему я ужасно необщительный человек.
- Мы такого же взгляда, особенно покойница жена, и эта особенность
передалась дочери. Должно-быть, в немецкой душе есть что-то такое...
В этот момент в комнату вошла Элизабет Готорн. Гость поклонился. Легкая
волна смущения пробежала по молодым людям. Элизабет и в самом деле ожидала
увидеть перед собой ученого старца, немца с волнистой седой бородой, а
Иоганнес Баумгарт, всегда испытывавший неуверенность в обществе дам, ожидал
встретить, судя по возрасту отца, уже немолодую девушку.
Он назвал себя еще раз, снова поклонился, откинул со лба непокорную
прядь и погрузился в молчание.
Но Элизабет Готорн ему понравилась. Свежее круглое лицо, нельзя
сказать, чтобы особенно красивое, на котором выделялась только пара
темно-карих глаз; пышная белокурая шевелюра над довольно крепким затылком;
тесно облегающее серое бархатное платье с белым крахмальным воротничком и
манжетами без всяких украшений, - такой предстала дочь Готорна перед ученым
гостем. Во всем этом не было ничего вычурного и было в ее существе нечто,
создавшее между ней и гостем известный контакт. Уже следующие слова Готорна
раскрыли эту загадку.
- Вы можете разговаривать с моей дочерью по-немецки, Баумгарт! Родители
моей жены были родом из Германии. Отец ее был врач, приехавший сюда для
изучения одной тропической болезни. Он женился здесь, в Капштадте на дочери
немца, сделался потом врачом немецкой колонии, а я, Эдуард Готорн, потомок