"Сергей Николаевич Бурин. На полях сражений гражданской войны в США " - читать интересную книгу автора

рабовладельческую точку зрения от позиции тех миллионов белых американцев,
которые уже не считали людей с черным цветом кожи животными и были против
сохранения позорного рабства, но еще не могли считать негров равными себе
(напомним, что к таковым относился и сам Линкольн, выступавший против
предоставления неграм гражданских нрав вплоть до последних месяцев жизни,
когда он стал пересматривать свою позицию, но принципиально изменить ее не
успел).
Вот почему, приветствуя в принципе отмену рабства и освобождение
негров, эти люди подсознательно просчитывали дальнейшие этапы такого
развития событий и спрашивали себя: а что же дальше? Негры будут свободно
ходить по нашим улицам, мы будем встречаться с ними в лавках, может быть,
даже в театрах, на избирательных участках? Как же так? Возможно, завтра негр
полюбит нашу дочь, а нашему сыну понравится негритянка, и он приведет ее в
наш дом? Нет, это невозможно, этому не бывать! - так большинство белых
американцев отвечали в те годы на подобные вопросы.
Но является ли такой подход монополией одних лишь американцев? Не будем
говорить о примерах крайних - скажем, о таких, как средневековые
колониальные империи Испании и Португалии, которые, собственно, и начали
работорговлю и насильственное перемещение негров из Африки в чуждую им
среду. Представим на минуту, что волею исторических, географических и иных
условий этот феномен реализовался не на американской, а на какой-либо другой
земле. Можно ли сказать, что в таких случаях отношение к неграм было бы
иным? Скорее всего, напротив: оно было бы таким же, как в Америке, быть
может, с теми или иными отклонениями.
Вспомним, например, как дворянка графиня Хлестова между делом говорит
на балу у Фамусова, что захватила с собой "арапку-девку" и шпица, который,
кстати, удостоился в тексте "Горя от ума" эпитета "прелестный" (правда, со
стороны подхалима Молчалина, заискивающего перед старой графиней), про
безликую же арапку-девку не сказано ничего. Там же мы находим и едва
приметное упоминание о том, что дворянин Загорецкий - и тоже, судя по всему,
между делом - торгует неграми. Да и что говорить о неграх, которых, исходя
из представлений тех лет, сам цвет кожи ставил в рабское положение? Вспомним
о крепостных (и не только в России), которых внешне ничто не отличало от их
знатных хозяев. Настолько не отличало, что порой либералы-помещики даже
женились на своих крепостных, всего лишь переодев и "оформив" их должным
образом. Вспомним, наконец, о вожде восстания английских крестьян в конце
XIV в. Уоте Тайлере, который был зарублен лишь за то (правда, это был только
формальный предлог, но все же), что в присутствии короля чуть-чуть выдвинул
меч из ножен. Таких примеров можно привести множество, причем на материале
самых различных "цивилизованных" стран.
Но вернемся в Соединенные Штаты, в осень 1862 г. Первый результат
Декларации об освобождении работ не заставил себя долго ждать: в ноябре
республиканская партия проиграла промежуточные выборы в конгресс, который на
последующие два года полностью оказался в руках демократов, все громче
требовавших "прекратить братоубийственную войну" и признать независимость
Конфедерации. В то же время открытой защиты рабства демократы все же
избегали, занимая примерно такую же позицию, на какой находился и Линкольн к
моменту начала войны - не допускать распространения рабства, но и не
посягать на священное право собственности. Обострение внутриполитической
борьбы требовало от администрации Линкольна еще более умелого и деятельного