"Юлий Буркин. Ежики в ночи" - читать интересную книгу автора

- Странно, - подумал я вслух, возвращая записку. - С Заплатиным-то
ясно: он твоего деда оперировал, я помню, был об этом как-то разговор.
Видно, сдружились. Они же почти одного возраста. Но все равно, странная
записка.
- Я не говорил, как он умер. Никому не говорил. Ни к чему это было, -
Джон замолчал в нерешительности, но после паузы все-таки продолжил. - Его
в кресле нашли. За столом. На столе - записка. Написал ее и умер. От
удушья. Экспертиза показала.
- Газ?
- Нет. И следов насилия нет. Доктор сказал - похоже, старик просто
перестал дышать.
Над столиком зависла тишина.
- Кошмар какой-то, - не выдержала Портфелия. - Мальчики, о чем вы?
Какая экспертиза? Какой дед?
- Мой дед, сказал Джон; а у меня в голове совсем некстати выплыл
дурацкий анекдот: "Шел ежик по лесу. Забыл как дышать... и умер".
- Я с вами пойду, - решительно заявил Джон.
- Айда. Только вряд ли мы там что-нибудь интересное увидим.
- Пойдем скорее. - Джон нетерпеливо вскочил. Джон есть Джон: или
хандрит, неделями находясь в полусонном состоянии, или носится, как
угорелый, дрожа от возбуждения.
...К институту решили идти пешком, так как для "ночных незаконных
операций" было все-таки слишком рано. На улице, как и всю неделю, было
сыро, чуть-чуть моросил дождик. Я открыл зонтик, и мы попытались
втиснуться под него. Но по-настоящему это удалось только Портфелии, так
как она была в серединке. Мы с Джоном держали ее под руки и всю дорогу
молчали, а она, напротив, болтала непрерывно. И о том, какая ужасная
выдалась погода, и о том, какой, вообще, ужасный климат в наших краях, и о
том, какая Маргаритище зверь, и о том, что быть начальником - дело
неженское (им это противопоказано; а равноправия они не для того
добивались, чтобы делать то, что им противопоказано), и о том, как она
попала в нашу дурацкую газету...
Все это, или почти все, было чистейшей воды враньем и сплошным
кокетством. Только для Джона. Ведь она прекрасно знает, что я прекрасно
зная, как она, завалив во второй раз вступительные экзамены, умоляла
Маргаритищу принять ее на работу "по призванию". Но, как бы там ни было,
своей болтовней она добилась главного: Джон отвлекся от своих тяжелых
мыслей, закурил и вновь стал поглядывать на нее с интересом.
Она притихла лишь тогда, когда мы миновали ворота институтской рощи,
войдя в ее мокрую тьму, и двинулись мимо анатомического корпуса. Где-то
неподалеку взвыла собака. Взвыла с такой ясно ощутимой тоской, что
казалось, не собака это воет, а человек пытается подражать собаке.
Портфелия еще крепче прижалась к нам.


И вот мы в нерешительности стоим перед дверью операционной.
- Ой, мальчики, пойдемте отсюда, а?..
Мы молча повернулись и, не глядя друг на друга, побрели по коридору к
лестнице; мы чувствовали себя группой круглых идиотов.