"Тарас Бурмистров. Путешествие по Петербургу. {new}" - читать интересную книгу автора

Вот и Университет приблизился. Наш рассадник учености. Quartier Latin
доморощенный. Alma mater. Dolorosa. Никого нет и двери наглухо. Хоть
книгами с лотка торгуют. Ну-ка, что у нас тут. Радищева переиздали, надо
же. Поразительно, с какого беспомощного автора началась великая литература.
И рядом сразу же "Москва - Петушки". А где же все остальные путешествия?
Вот здесь вот в Пушкине должно быть из Москвы в Петербург, обратный путь. А
вот и "Одиссея". ""Во время раскопок на юге нашей страны был обнаружен
обломок камня с вырезанным на его поверхности началом стиха из Илиады:
"продвинулись звезды""" . Смотри-ка ты, "Улисс" появился в переводе. И
почему его считают огромным, небольшой вроде бы томик. Прямо сквозной мотив
в литературе, не дочитанный до конца "Улисс", у Шоу, Йейтса, Борхеса,
Набокова... никак было роман не одолеть. Надо же, как детали тщательно
прописаны. Даже мельчайшие, недаром он с увеличительным стеклом не
расставался при работе. Когдато оторваться от него не мог. Только в детстве
чтение настолько же захватывало. Нет, тогда, наверное, еще сильнее: точно
помню, как глубокой ночью, когда совсем уже одолевала подступившая
сонливость, я, не в силах остановиться, оторваться от увлекательного
развития событий, спасался только тем, что говорил себе: во сне ведь время
все равно стоит на месте, надо потерпеть совсем немного, пока не уснешь, а,
пробудившись, сразу снова схватишься за книгу. Но почему-то так не
получалось. Видно, и во сне оно не стоит на месте.
Joyce's Useless. Наверно, потому и кажется таким объемистым, из-за
безумного нагромождения подробностей. Как египетская пирамида, покрытая
тончайшим содержательным рисунком по всей поверхности. Нет, пирамида не
годится, слишком форма простая и строгая. Если попытаться воспринять
"Улисс" как целое, охватить одним взглядом его очертания, то его форма
покажется, наверно, чрезвычайно трудноуловимой из-за ее непостижимо
изощренной, головоломной сложности. На самом же деле, его просто нет,
"Улисса" как целого, он не имеет формы. То-то для Джойса бессвязный stream
of consciousness такой находкой оказался. Надо же, как вышло, Ибсен, отец
его духовный, и вовсе монолог подвергнул остракизму, а у сына расцвело
махровым цветом.
Темнеет понемногу. На глазах золоченый шпиль потускнел и выцвел.
Сегодня солнце быстро сядет. Посмотрю сейчас с моста на дотлевающий запад.
Жаль, конечно, что за удовольствие бродить по городу в потемках. Глаз не
насыщается. И скуки сразу добавляется изрядно, от нехватки впечатлений.
Свой собственный поток мышления не может так увлечь, как книга или музыка.
Или как Невский. Да и опостылел он уже, назойливый, докучный собеседник.
Сколько себя помню, все твердил, бубнил что-нибудь вечно, никогда не
отвязаться. Скучный шепот.
Ветрено-то как на мосту всегда. По петербургскому обыкновению сквозит, со
всех четырех сторон сразу. Зато тучи почти разогнало. В широких просветах
проглянуло небо - откровенно зеленого оттенка. Еще подчеркнутого рдеющими
полосами. Кто же мне, Гигант, по-моему, толковал эту зловещую зелень
позитивистски как-то, акваторией, вроде бы, обширной. Пагубно, пагубно
воздействует на ясный ум наше естественное образование. Никакой от него нет
пользы, только непосредственное восприятие притупляется.
Не надо бы теперь так быстро. Такое грандиозное зрелище. Можно
рассмотреть, не торопясь. И ветер как-то стих. Нева все равно струится
беспокойно. Слишком мощное течение. А в прошлом веке тут умилялись тихой да