"Тарас Бурмистров. Россия и Запад" - читать интересную книгу автора

хаос").
В столь напряженном восприятии этих событий нет ничего странного: после
внезапного вторжения Наполеона русское общество оказалось в состоянии,
близком к шоковому. Вспомним старого кн. Болконского из "Войны и мира",
который после получения известия о близости французов к Лысым горам никак не
может осознать этот простой факт. Существовавший в действительности Н. П.
Румянцев, видный государственный деятель, ученый и коллекционер (книжное
собрание которого превратилось впоследствии в Российскую Государственную
Библиотеку), был настолько потрясен вступлением Наполеона в Россию, что у
него случился, как в то время выражались, "апоплексический удар", и он
навсегда потерял слух. Батюшков, мягкий, скромный, милый и обаятельный
человек, наделенный, может быть, крупнейшим поэтическим дарованием
допушкинской эпохи, волею событий трижды оказывался в разрушенной Москве и
участвовал затем в лейпцигской "битве народов" и взятии Парижа. "Я видел
нищету, отчаяние, пожары, голод, все ужасы войны и с трепетом взирал на
землю, на небо и на себя", писал он в октябре 1812 года. "Ужасные поступки
вандалов или французов в Москве и в ее окрестностях, поступки, беспримерные
и в самой истории, вовсе расстроили мою маленькую философию". "С потерею
Москвы можно бы потерять жизнь; потерю Москвы немногие постигают. Она, как
солнце, ослепляет. Мы все в чаду". Действие этих событий на него оказалось
даже сильнее, чем думал тогда Батюшков. Они дали толчок развитию его
наследственной душевной болезни, обострившейся позже настолько, что она
превратилась в настоящую манию преследования. Батюшков сошел с ума и до
конца своей, довольно долгой жизни (он умер в 1855 году), не приходил уже в
здравый рассудок. Но образ Наполеона не отпускал его до самой смерти: в
своем последнем письме, написанном в 1853 году, Батюшков благодарит своего
адресата за "подарочек портретом Наполеона" и сообщает, что он молится ему
ежедневно, платя свои долги (в оригинале по-итальянски - "pago debiti
miei"). В странном, зеркальном, перевернутом мире сумасшедшего Батюшкова
Наполеон, искренне ненавидимый им ранее, теперь выступает как "великий
император" и "благодетель вселенной". "Да царствует он снова во Франции,
Испании и Португалии, неразделимой и вечной империи французской, его
обожающей и его почтенное семейство!", пишет Батюшков без тени иронии. "Да
будет меч Его победитель над варварством, ограда Христианских народов,
утешение человечества".

2

События 1812 года, как мы видим, показались в России неслыханными и
небывалыми, почти не поддающимися осмыслению. Современники сравнивают их со
сном, с бредом, не могут в них поверить, осознать их, с ними свыкнуться.
Одна масштабность происходящего была очевидна для всех; было ясно, что это
не просто военное столкновение двух стран, а поворотный пункт, рубеж,
переворот, имевший чрезвычайное значение для исторических судеб и России, и
Европы.
Почему же война с Наполеоном была так воспринята в России? Конечно, это
была самая значительная попытка Запада подчинить себе Россию, но почему она
показалась современникам таким вселенским, мировым конфликтом, потрясшим
самые основы мироздания, чуть ли не концом всемирной истории? Почему
разрушение русских городов и пожар Москвы они восприняли как роковое, но