"Элизабет Бушан. Месть женщины среднего возраста " - читать интересную книгу автора

использовать ярко-красные и голубые цвета, круги и завитушки? Было ли это
отдушиной в их однообразном существовании? Или, перенося на полотно символы
древней и могущественной легенды, они руководствовались тягой к порядку?
Церковь Святой Бенедикты находилась не в моем районе; я не была
религиозным человеком, но она притягивала меня - не только во времена
переживаний, но и когда я была счастлива. Здесь я могла выскользнуть из
своей оболочки, вздохнуть свободно и насладиться моментом, когда я была
никем.
Я прошла по центральному проходу и свернула налево, в крошечный придел
Богоматери, где у алтаря возвышалась статуя Мадонны в непривычно ярком синем
покрывале - грубая, топорная скульптура, но на удивление трогательная.
Неестественно розовые гипсовые ладони были воздеты в жесте благословения над
круглым подсвечником, где горела одинокая свеча. Эта Мадонна охраняла жертвы
насилия - ее гипсовые руки благословляли изувеченных и раненых Ирландии и
Руанды, заблудшие души жителей Южной Америки и тех грешников, о которых нам
ничего не было известно; они напоминали нам, что Мадонна - мать всех
матерей, чья обязанность - защищать детей и заботиться о них.
Иногда я садилась перед статуей и испытывала спокойствие и
безмятежность женщины с устроенной жизнью. Но бывало, я задумывалась: не
слишком ли я самодовольна?
Рядом на подносе лежали свечи. Я бросила в коробочку пару фунтов и
взяла из стопки три свечи. Одну поставила за детей и Натана, вторую за
Ианту, мою маму, третью за наш дом - чтобы в нем всегда были тепло и
достаток, чтобы он служил нам убежищем.
Я уже собралась уходить, но передумала, порылась в сумочке и достала
еще одну монету. Четвертая свеча предназначалась жене грешного министра - и
моим притупившимся угрызениям совести.
На выходе я задержалась и сложила памфлеты на столике аккуратной
стопкой.
Хотя было темно, я пошла домой через парк, выбрав тропинку, бежавшую
вдоль реки.
Это был всего лишь городской парк, наполненный гулом транспорта, с
грязными лужами и унылыми деревьями, но мне нравилось, с каким упорством он
заявляет о себе как об уголке свежего воздуха. Повсюду, если присмотреться,
можно было обнаружить незамысловатые радости: маленький венчик подснежников
под деревом - проблеск веселья в дебрях зимы; летящая искорка красногрудой
малиновки - яркое пятнышко в промозглых зарослях падуба; ряды тюльпанов и
хохолки первоцвета и примулы у оснований их стеблей.
До сих пор зима была мягкая, сыроватая, похожая на интерлюдию. Днем
прошел небольшой дождик, но сейчас стало почти тепло. Был еще только
февраль, но в воздухе чувствовалось отчетливое дуновение весны, - крещендо.
Я остановилась, перекинула сумку с книгами с одного плеча на другое, ощутив,
как во мне пульсируют напряжение и восторг.
Взглянула на часы. Надо поторопиться. Я всегда должна торопиться.
Через пять минут я уже шагала по выложенной плиткой парадной дорожке
дома номер семь по Лейки-стрит. Двадцать лет назад мы с Натаном мечтали о
том, чтобы отреставрировать старинный домишко в районе Спитлфилдз или
отыскать какой-нибудь четырехэтажный семейный особняк георгианской эпохи по
идеальной цене, который почему-то не заметил никто другой. Дом на
Лейки-стрит оказался чем-то средним между нашей тесной квартиркой в Хэкни и