"Тревожная вахта" - читать интересную книгу автора (Успенский Владимир Дмитриевич)

НАША ОШИБКА

Адъютант разыскал меня в столовой. Подошел к моему столику, сел напротив и сказал негромко:

— Товарищ капитан третьего ранга, вас вызывает адмирал.

— Сейчас?

— Немедленно.

Я быстро выпил стакан компоту и поспешил в раздевалку.

Мне привелось уже несколько раз беседовать с адмиралом. Вызывал он меня для консультаций, для доклада о ходе дела. Обычно время назначалось заранее. А сегодня вызов был столь неожиданным, что я заволновался. «Вероятно, случилось что-то важное», — сказал я себе.

Адмирал пожал мне руку, предложил сесть и указал на открытую пачку «Казбека». Я знаю — так он встречал всех, независимо от звания. Бывали, конечно, исключения для особо провинившихся, но редко. «Вежлив, как наш адмирал», — говорили на флоте.

Выглядел он моложаво. Движения быстры, резки. Говорил кратко. Чуть скошенный назад лоб казался очень большим от залысин. На макушке волосы всегда топорщились хохолком. Он часто привычным, автоматическим движением приглаживал хохолок, но волосы не хотели лежать и сразу же поднимались. Я думал, что такой хохолок адмиралу просто необходим: иначе он будет выглядеть слишком суровым.

В кабинете ярко горела электрическая лампочка. На столе блестела начищенная снарядная гильза с карандашами и ручками. Она заменяла письменный прибор.

— Ну вот, — сказал адмирал, едва я сел. — Установлена база этих самых головорезов, как, бишь, они себя называют? «Дьяволы», что ли?

— «Морские дьяволы».

— Ну, они самые. Устроились возле Харстада. С комфортом устроились. Сегодня мы усилили авиаразведку в том районе. Отмечены подводные лодки несколько необычной формы. Перед боевой рубкой и позади неё расположены какие-то сооружения. На снимках разобрать трудно. Похоже — какие-то надстройки.

— А размеры лодок?

— Стандартные.

— Товарищ адмирал, могу предположить только одно. Подводные лодки специально оборудованы для доставки; малых штурмовых судов в район атаки.

— Да, я тоже так думаю. Ну, эти «дьяволы» здесь, лодки здесь, — адмирал чуть заметно усмехнулся. — Значит, нападения надо ждать в самое ближайшее время.

— Мы давно уже ждём.

— И правильно. Однако ближайшие несколько суток будут самыми опасными. Всё говорит за то, что фашисты не хотят больше медлить. Отмечена активность их авиации. Разведывательные самолеты летают, как только всходит луна, прощупывают побережье и залив… Да и обстановка сейчас такая: откладывать они не могут.

Адмирал резко повернулся в своем вращающемся корабельном кресле, отдернул полог, скрывавший карту на стене.

— Глядите сюда. Немецкий фронт трещит и ломается. У нас на Севере мы разгромили недавно девятнадцатый горноегерскии корпус и вышвырнули остатки в Норвегию. Фашисты, когда отступали, разрушили за собой мосты, дороги, почти все жилые постройки. Нашим войскам сейчас очень трудно. Неимоверно трудно. Пурга, мороз. Дороги разбиты и занесены. Обогреться негде. Даже кипяток согреть не на чем. Тылы и обозы отстали. Еле-еле успеваем снабжать передовые части патронами и сухой колбасой. Ну а немцы учитывают, конечно, всё это. Они заняли позиции в районе Люнгс-фьорда, загородили нам путь в Норвегию. Что им надо? Пока наши войска в трудном положении, фашисты надеются выиграть время, закрепиться на новом месте. Потом их трудно сковырнуть будет… Но немцы знают и другое: флот способен быстро перебросить в район боев подкрепления, обеспечить снабжение, высадить десанты.

— Значит, надо ослабить флот, — сказал я.

— Да, потопить несколько наших кораблей, по возможности крупных, посеять панику, сорвать перевозки. И конечно, моральный фактор… По-моему, такова их задача. И они вряд ли догадываются, что их замысел в общих чертах нам известен.

Адмирал задернул шторку, удобно устроился в кресле, вытянув ноги.

— Значит, задачу немцев мы знаем. Теперь давайте конкретно поговорим о средствах выполнения задачи. Тут уж ваше слово, товарищ капитан третьего ранга.

— У меня есть продуманные варианты.

— Слушаю, — кивнул адмирал.

— Я исходил из практики действия диверсантов в других районах и учитывал условия нашего морского театр. Зима, полярная ночь, холодная вода… Боевых пловцов немцы тут не выпустят. Не та обстановка. А вот человекоуправляемую торпеду «Негер» применить могут.

— «Негер»? Негр по-немецки? — спросил адмирал.

— Да. Этот аппарат состоит из двух обычных торпед причём одна смонтирована на другой. В два этажа, пальцами показал я. — Сверху расположена торпеда-носитель. В её головной части — маленькая кабинка для водителя, покрытая прозрачным колпаком… Действуют «негеры» таким образом. Ночью или в тумане незаметно подходят к кораблям противника. Как можно ближе. Водитель выпускает в цель нижнюю торпеду. А в ней — заряд. Бьют наверняка. Между прочим, так они потопили английский крейсер «Дрэйгон».

— У торпед мал радиус действий, — сказал адмирал. — Ну куда тут торпеды на наших просторах.

— В район атаки «негеров» доставляют на судах.

— Всё равно. Эти игрушки немцам пришлось бы спускать на воду за линией наших дозоров. Оттуда не доберутся они до залива… Пороху не хватит. Да и волна.

— Были случаи, когда «негеров» доставляли по воздуху.

— А вот это уже вернее, — кивнул адмирал и тотчас пригладил свой хохолок. — Это я запишу себе. Дадим указания кому следует. Особенно истребительной авиации… Так, что ещё?

— Взрывающиеся катера типа «Линзе». О них я вам докладывал подробно.

— Да, это помню. Набивают катер взрывчаткой и очертя голову несутся в атаку… Варварство какое-то, ей-богу. Средневековье. Мы в самые трудные дни об этом не помышляли… Нет, тяжелая жизнь для фашистов пришла, если они на таких фокусах выехать рассчитывают.

— Но потери они причинить могут.

— Об этом мы тоже говорили прошлый раз. Меры приняты. Усилена охрана заграждений. Усилен дозор. Да вы сами знаете. А сегодня с двадцати часов количество дозорных кораблей увеличивается вдвое. Что ещё следует предпринять? — развёл руками адмирал. — В резерве два больших охотника и тральщик. Оперативно они подчиняются вам.

— Разрешите мне выйти в море на тральщике?

— Смотрите сами, — сказал адмирал. — Если сможете руководить всеми участками…

— По радио. Расстояние невелико, связь надежная.

— Добро. Главное, держите меня в курсе дела. Обо всём сообщайте без малейшей задержки. В случае необходимости мы приведем в готовность вторую линию дозора — в самом заливе.

Вот на этом кончился тогда мой разговор с адмиралом. Кажется, мы предусмотрели всё. Но, увы, ни я, ни адмирал не знали в то время, что немцы собирались применить совсем новое, ещё не известное нам оружие.

Командир соединения «К» решил послать к нашим берегам одноместные погружающиеся лодки «бибер».[3] По данным немецкой разведки значилось, что в заливе стояла на рейде большая группа советских кораблей, в том числе линкор «Архангельск», крейсер и эсминцы. Для фашистов это была крупная добыча. Они считали, что, если операция пройдет успешно, оправиться от потерь нам будет очень трудно.

Да, к сожалению, мы тогда не знали всего этого.

Атака «морских дьяволов» была назначена на вторую половину ночи. «Биберы» в полной темноте минуют, погрузившись в воду, линию советских дозоров. Потом преодолеют боковые и сетевые заграждения у входа в залив. После полуночи взойдет луна, которая будет находиться в последней четверти. Неяркий свет её помешает противнику обнаружить «биберы». В то же время луна даст возможность водителям лодок ориентироваться в заливе и вовремя заметить советские корабли.

По плану операции погружающиеся лодки должны были атаковать все одновременно, с точностью до минуты. Иначе взрывы первых торпед поднимут на ноги всю оборону русских, и другие «биберы» не сумеют выполнить задачу.

Чтобы дать диверсантам надежду на возвращение, было обещано, что водителей будут дожидаться в условленных местах подводные лодки. Но и адмирал Гейе и командир флотилии знали, что ни один диверсант назад не вернётся.

В базе «морских дьяволов» шли последние занятия. Водители учились ориентироваться в заливе. Боевые рубки «биберов» возвышались над водой всего на полметра, кругозор водителей был очень ограничен. Диверсанты заучивали очертания береговых линий по рисункам, присланным из научного центра, особое внимание обращали на сопки и высокие скалы.

— Чёрт меня возьми вместе со всеми потрохами, если я смыслю что-нибудь в этом деле, — ругался фельдфебель Зигфрид Штумме. — Я с детства терпеть не мог географии.

— Хочешь остаться живым — учи, — равнодушно говорил ему Йоганн Мерц. — Ты совсем не знаешь положение звезд над заливом.

— Да я что, астроном, что ли?! — взрывался экспансивный фельдфебель. — Не могу я забивать голову всякой дрянью!

— Учи, приятель, учи. Собьешься с курса, попадешь в лапы к русским, и спустят они с тебя твою нежную шкуру.

— Уж я-то к ним в лапы не попаду! — кричал Штумме. — Можешь быть в этом уверен. Я не сосунок, знаю, что нужно делать!

— А что нужно?

— Что все, то и я.

— Чувство стадности, — усмехался Мерц, потряхивая огненно-рыжей шевелюрой. — Это доказывает, что твоё интеллектуальное развитие не намного выше, чем у пещерного человека.

— Не беда! Пещерные люди умели постоять за себя лучше теперешних сопляков! — бушевал Штумме и вдруг заканчивал неожиданно: — А ну, давай звездный атлас, лейтенант!

Мерц привык к вспышкам, к резким переходам настроения у своего напарника и не удивлялся им. Кроме того, он знал, что в случае необходимости Зигфрид умеет держать себя в руках. Этот черномазый вертлявый фельдфебель был, в сущности, хитрой бестией.

Если Мерц и Штумме встретились бы не в трудной военной обстановке, а в мирное время, они никогда не стали бы товарищами. Только опасная совместная служба сблизила их, хотя в душе лейтенант Мерц испытывал некоторое пренебрежение к приятелю. Дело не в разных званиях и не в том, что Штумме на шесть лет старше. Дело в том, что они были людьми разных кругов. Отец Мерца — коммерсант, бывший офицер — глубоко чтил фюрера и сыну привил любовь к нему. Даже сейчас, когда дела на фронте шли скверно, Йоганн верил, что Гитлер исправит положение, что Третья империя сумеет в конце концов утвердить на земном шаре господство арийской расы. Многие погибли ради этого, многие ещё погибнут. В том числе и он сам — лейтенант Мерц. Но немцы завоюют мировое господство. Раз и навсегда.

Так думал Йоганн. А фельдфебель Штумме мыслил несколько иначе. Он уже успел повидать жизнь. Работал в порту, служил радистом на торговых кораблях, побывал во многих странах. Слова о величии Германии давно перестали воспламенять его. К фюреру он относился с казенной почтительностью. Однажды лейтенант Мерц спросил фельдфебеля, почему он пошел в диверсионное соединение.

— Всё равно где воевать, — ответил Штумме. — Тут хоть интересней, и заботятся о нас, как о непорочных невестах. В конце концов, лучше погибнуть в море, чем в грязном вонючем окопе.

Ответ не удовлетворил Мерца, не было в нем того энтузиазма, который испытывал сам Йоганн.

Оба они, и лейтенант и фельдфебель, устали за последние дни, как, впрочем, и другие водители. Работали почти без отдыха. Нужно было проверить двигатели «биберов», приборы и механизмы.

Наконец всё было готово. Шесть «биберов» стояли на палубах подводных лодок, которые должны были доставить их к месту боя.

Закончив работу, лейтенант Мерц задержался у пирса. Смотрел на подводные лодки, плавно качавшиеся на воде. Фантастическое зрелище представляли они здесь, среди нагромождения скал, в этой бухточке, затерянной в снежной пустыне. Лодки были похожи на живые существа, на спине у каждой приютилось по два «детеныша» — «бибера». Эти «детеныши» имели по восемь метров длины. В их корпусах размещалось сложнейшее оборудование. Посредине корпуса — боевая рубка, а над ней полутораметровый перископ и шнорхель для подачи с поверхности свежего воздуха. Каждый «детеныш» имел две торпеды, прикрепленные к бортам, и каждая из них способна была пустить на дно крупный корабль.

Йоганн Мерц с гордостью смотрел на свой «бибер». Может быть, на нём он совершит такой подвиг, который навсегда обессмертит его имя.

К лейтенанту подошел Штумме, только что вернувшийся с обеда.

— Ты романтик, Ганс, — сказал он. — По твоему лицу я вижу, о чём ты сейчас думаешь. Но жизнь — это проза. Иди в столовую, там ждёт тебя коньяк и сытный обед.

— Потом, — отмахнулся лейтенант.

— Нет, Ганс. Командир группы приказал всем водителям лечь спать не позже чем через два часа. Он сам проверит.

— Значит, завтра выход, — обрадовался Мерц. — Наконец-то! Я доволен.

— Вижу, — усмехнулся Штумме. — Отправляйся в столовую. Там, кстати, сидит твой приятель капитан Циммерман. Он ведь тоже романтик, только практичней тебя. Он не спеша пьет коньяк. Ему некуда торопиться. Он будет на том свете в положенный ему срок.

— Ты о чём это?

— Да так. Помню, у нас в порту был один грузчик. Он никогда не стоял под стрелой крана. Он говорил: лучше тысячу раз посторониться, чем один раз умереть.

— Но при чём тут Циммерман?

— Ладно, лейтенант. Ты хороший парень, но зеленый ещё. Мы ведь пойдем в тот проклятый залив вместе, и я присмотрю за тобой.

— Вместе, Зигфрид, как всегда.

— Это хорошо. Думаю, что твоей маме не придется всё-таки носить траур по своему единственному ребенку…

— Надо думать об операции, а не о смерти, — наставительно и с укором сказал Мерц.

— Верно, лейтенант, — засмеялся Штумме. — Ты прав. Думать о смерти нам ещё рано.