"Гамильтон" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Лорел)

ГЛАВА 2

Первым делом я позвонила в один из принадлежавших Жан-Клоду стрип-клубов, «Запретный плод». С тех пор, как у него появилось достаточно вампиров, способных управляться с другими делами, Жан-Клод вернулся к должности управляющего этим заведением. Трубку, как и следовало ожидать, снял не он. Служащий сообщил, что он сейчас на сцене. Я пообещала перезвонить, и да, это важно, пускай свяжется, как только сможет.

Повесив трубку, я уставилась на телефон. Что там мой любимый поделывает, в то время как я сижу в офисе за несколько миль от него? Я представила себе длинные, темные волосы, бледное совершенство лица… и слегка перестаралась. Я его почувствовала. Почувствовала и руки обхватившей его женщины. Он держал ее лицо в ладонях, чтобы полностью контролировать поцелуй, ведь в противном случае она рисковала поранить губы об острые кончики его клыков. Я чувствовала ее желание. Могла прочитать в ее сознании готовность отдаться ему прямо здесь и сейчас, на виду у всех. Ей было плевать, настолько сильно она его хотела.

Жан-Клод питался этой жаждой, этой потребностью. Он поглощал ее так же, как другие вампиры пьют кровь. Полуобнаженные официанты поднялись на сцену, чтобы аккуратно отцепить он него женщину. Они помогли ей вернуться за столик, а она по дороге кричала, умоляла о том, чего никогда не сможет получить. Она оплатила поцелуй и получила его, но Жан-Клод всегда заставляет желать чего-то большего. Мне следует об этом помнить.

Его голос обольстительным ветерком промчался в моем сознании:

«Ma petite, почему ты здесь?»

- Слишком сильно о тебе думала, - прошептала я в пустоту, но Жан-Клод услышал. Он улыбнулся; по его лицу была размазана помада, как минимум, двух разных видов.

«Ты вошла в мое сознание, когда я кормил ardeur, и он не пробудился в тебе. Ты хорошо тренировалась».

- Точно, - сказала я, чувствуя себе немножко глупо оттого, как это должно было выглядеть со стороны: сижу в пустом кабинете и говорю вслух с невидимым собеседником. Особенно смущало то, что я одновременно слышала шум и гомон, окружавший его в клубе. Какая-то женщина громко требовала пустить ее на сцену следующей, размахивая пачкой банкнот в руке.

«Мне нужно обработать еще нескольких; поговорим потом».

- Воспользуйся телефоном, - сказала я. - Я сейчас на работе.

Он засмеялся, и этот звук отразился во мне эхом, прокатился мурашками по коже и вызвал напряжение в нижней части тела. Я отпрянула от него и закрыла связывавшие нас метафизические каналы, чтобы не оказаться снова втянутой в это представление. Затем попыталась подумать о чем-то другом, хоть о чем-нибудь другом. Если бы я знала правила бейсбола, я стала бы думать о нем, но бейсбол - не мой вид спорта.

Жан-Клод не раздевался, он просто питался сексуальной энергией толпы. В более тусклые времена его назвали бы инкубом, демоном, питающимся похотью. Эта мысль едва не вернула меня обратно в клуб, но я остановила себя: «Думай о правоведении, о законах. О чем-нибудь». В наше время ему достаточно было повесить на видных местах предупреждения, вроде: «Внимание: использование вампирских сил является частью развлекательной программы. Исключений нет. Находясь вне клуба, вы даете разрешение на законное использование вампирских сил применительно к вам и вашим спутникам».

Новые законы о вампирах помогли им в легализации, но не охватили всего, что им было доступно. Индивидуальный гипноз строго запрещен, а вот массовый - без проблем, потому что этот зов не такой сильный и не настолько же полный. Индивидуальный гипноз способен заставить человека подняться с кровати и выйти наружу, к поджидающему там вампиру. Массовый гипноз на такое не способен, по крайней мере, в теории. Вампу запрещено брать кровь, не получив предварительного согласия донора. Нельзя использовать вампирские силы для принуждения к сексу. Кроме того, вампиры обязаны доводить до людей эту юридическую информацию по месту работы. Все остальное законом если и регулируется, то весьма туманно. Последний из запретов, касающийся принуждения к сексу при помощи вампирских сил, был введен только в прошлом году. С тех пор такое принуждение рассматривается, как спаивание или одурманивание наркотиками на свидании, а во всех остальных случаях использование вампирских сил приводит не к суду и тюрьме, а к смертному приговору. Малькольм был прав, говоря о двойных стандартах. По закону вампиры считаются людьми, но они не обладают всеми правами, гарантированными американским гражданам. Конечно, полноправные граждане не способны вырывать из гнезд решетки железные прутья и использовать ментальные силы, чтобы подчищать память согражданам. Вскоре после нескольких кровавых и довольно нелицеприятных побегов, вампиров посчитали слишком опасными, чтобы держать их в тюрьмах.

И тогда появились официальные истребители вампиров. Нет, я не пытаюсь утверждать, будто была первой представительницей этой профессии. Я и не была. Первыми истребителями стали те, кто занимался этим еще до легализации этого нелегкого труда, когда вампиров можно было убивать просто так, безо всяких юридических последствий. Проще говоря, правительство лишило этих людей «лицензии», и у тех ушло немало времени на осознание того, что теперь, прежде чем кого-то убить, нужно получить ордер на ликвидацию. Те, кто медленно понимал, сталкивались с серьезными проблемами, а одного из охотников на вампиров даже пришлось посадить за решетку. Он и поныне там, хотя прошло уже пять лет. Для остальных этот пример стал хорошим напоминанием.

Я являюсь представительницей еще старой школы истребителей, хотя на большую часть убитых мною вампов у меня имелись своевременно полученные разрешительные бумажки.

Я бросила взгляд на часы. У меня еще оставалось немного времени на то, чтобы сбегать домой, переодеться для свидания, забрать Натаниэля и отправиться в кино.

Зазвонил телефон, и я подпрыгнула от неожиданности. Что это, я нервничаю?

- Алло? - с вопросительной интонацией ответила я.

- Ma petite, что стряслось? - даже искаженный телефоном, его голос воздействовал на мое тело, словно мягкая успокаивающая ладонь. На этот раз в нем не было сексуального оттенка, только спокойствие. Он почувствовал мое беспокойство. Тогда, в самом разгаре кормления ardeur’а, оно ускользнуло от его внимания.

- Малькольм приходил поговорить со мной.

- Это по поводу Клятвы крови?

- И да, и нет, - туманно ответила я.

- Что значит да, и что нет, ma petite? - терпеливо уточнил Жан-Клод.

Я пересказала ему состоявшийся разговор. Где-то в середине моего рассказа Жан-Клод резко перекрыл нашу с ним метафизическую связь щитами, причем так плотно, что я вообще не смогла ничего почувствовать через этот заслон. Благодаря нашей связи мы с Жан-Клодом могли даже сны одинаковые видеть, но если поставить щиты, то можно вполне надежно отгородиться друг от друга. На то, чтобы научиться это делать, ушло немало времени и сил, но и теперь мы этим нечасто пользовались. Едва я закончила говорить, как в трубке воцарилась такая абсолютная тишина, что мне пришлось позвать:

- Жан-Клод, ты еще здесь? Я даже дыхания твоего не слышу.

- Мне не обязательно дышать, ma petite, ты же знаешь.

- Я образно выражаюсь, - ответила я.

Он так выразительно вздохнул, что у меня по коже побежали мурашки. На этот раз звук был сексуальным. Жан-Клод, чтоб его, мог пользоваться некоторыми из своих умений, воздействовавших на меня даже сквозь щиты. А я не могла. Щиты лишали меня значительной части моих способностей.

- Прекрати. Не пытайся отвлечь меня своим голосом. Лучше скажи, о чем это Малькольм не мог рассказать под страхом смерти?

- Тебе не понравится мой ответ, ma petite.

- Просто скажи.

- Не могу. Я дал ту же клятву, что и Малькольм, что и все остальные вампиры.

- Прямо-таки все!

- Угу…

- Что, или кто, мог заставить всех вампиров дать подобную клятву?! - После секундного раздумья меня вдруг озарило. - А, конечно! Ваш вампирский Совет, он же орган самоуправления.

- Oui.

- Значит, ты не собираешься говорить мне, что происходит?

- Не могу, ma petite.

- Какое чудовищное разочарование.

- Ты даже не представляешь себе, насколько чудовищное, ma petite.

- Я - твой человек-слуга; разве мне не положено знать все твои секреты?

- О… но это не мой секрет.

- Что значит - не твой?

- Это значит, ma petite, что я не могу обсуждать это с тобой, пока не получу разрешение.

- А как его получить?

- Ты лучше молись, чтобы я никогда такого разрешения не получил, ma petite.

- И что это должно значить?

- Если я смогу говорить об этом открыто, это будет значить, что с нами связались, а связываться с этим нам бы очень и очень не хотелось.

- С этим? Это что, вещь?

- Я не скажу больше ничего.

Я знала, что могла бы попытаться прорваться сквозь его щиты, возможно даже, сломать. Как только я об этом подумала, Жан-Клод словно бы прочитал мои мысли. Возможно, так оно и было.

- Прошу тебя, ma petite, не нужно настаивать.

- Насколько это плохо?

- Очень плохо, но я еще не уверен, что плохо будет нам. Кажется, вампирское правосудие вскоре найдет Малькольма, что бы мы сами не собирались предпринять в его отношении.

- Так значит это «нечто» охотится на Малькольма?

- Возможно. Я почти уверен, что именно он со своей паствой и привлек внимание.

- А у тех, чье внимание он привлек, могло возникнуть желание подставлять прихожан церкви, чтобы я и другие истребители сделали за них всю грязную работу?

- Возможно. Юридический статус они получили совсем недавно. Я знаю, что некоторые из старейших вампиров, интересующихся политикой, были изрядно этим фактом озадачены. Возможно, кто-то из них решил воспользоваться ситуацией ради собственной выгоды.

- Всего два месяца назад у меня было похожее дело: тогда один вамп подставил другого, и того обвинили в убийстве женщины. А я не хочу убивать невиновных.

- Может ли вампир быть ни в чем не виновным?

- Не надо пичкать меня этими бредовыми догматами, Жан-Клод.

- Мы - чудовища, ma petite. Ты же знаешь, что я в это верю.

- Ага, но ты же не хочешь вернуться в те старые добрые деньки, когда на вашего брата можно было охотиться безо всяких лицензий?

- Нет, этого я не хочу, - в его голосе проскользнула суховатая интонация.

- Ты так плотно от меня закрылся, что я не могу понять, что ты чувствуешь. А ты делаешь это только тогда, когда испуган, и испуган довольно сильно.

- Я боюсь, что ты сможешь найти в моем сознании информацию о том, что я не вправе тебе рассказать. Этот… запрет нам никак нельзя обойти. Даже если ты случайно обнаружишь эту информацию в моей голове, последствия для нас могут быть летальными.

- Да что ж там за секрет такой, черт возьми?

- Я сказал все, что мог.

- Мне прийти сегодня ночевать к тебе, в «Цирк Проклятых»? Нам предстоит осада?

Жан-Клод немного помолчал, затем произнес:

- Нет… нет.

- Не слышу уверенности в твоем голосе.

- Нам не стоит сегодня ночевать вместе, ma petite. Секс и сны - как раз то время, когда щиты ослабевают, и ты можешь случайно узнать о том, что я всячески пытаюсь от тебя скрыть.

- Так что же, мы не увидимся, пока вся эта история благополучно не завершится?

- Нет, нет, ma petite, просто не сегодня. Я обдумаю сложившуюся ситуацию и набросаю примерный план действий на завтра.

- План действий? Что, есть какие-то варианты?

- Я не осмелюсь сказать.

- Черт возьми, Жан-Клод, скажи хоть что-нибудь! - я начинала немного злиться, и даже напряжение внизу живота было, по большей части, реакцией на страх.

- Если все будет в порядке, ты никогда не узнаешь этот секрет.

- Я так поняла, что это «нечто» послал Совет, чтобы убить Малькольма и уничтожить его церковь?

- Не могу отвечать на такие вопросы.

- То есть, не станешь?

- Нет, ma petite, не могу. Тебе не приходило в голову, что это может быть уловкой, призванной дать врагам законный повод нас уничтожить?

Я внезапно похолодела.

- Нет, это мне в голову не приходило.

- Так имей это в виду, ma petite.

- Ты хочешь сказать, они послали нечто, чтобы ты рассказал мне об этом, и они со спокойной совестью могли нас убить? Думаешь, в Совете кто-то считает нашу метафизическую связь настолько сильной, что ты не в состоянии хранить что-то в секрете от меня? И, если я узнаю-таки секрет, они убьют не только Малькольма, но и нас?..

- Это предположение, ma petite?

- Просто очень путаная и заковыристая мысль.

- Вампиры - известные любители путать мозги, ma petite. А заковыристость они принимают за мудрость.

- Пускай думают, что хотят, но по мне, это просто трусость.

- О, нет, ma petite, нам не нужно, чтобы кто-то из Совета бросил мне прямой вызов. В этом случае нам придется туго.

- Итак, что теперь? Мне просто отправиться на свидание с Натаниэлем, делая вид, что ничего не случилось?

- Пожалуй, что так.

- Сложно будет притвориться, что я не знаю о том, что в город нагрянуло нечто большое и страшное.

- Если оно нагрянуло не по наши души, будь благодарна и не пытайся привлечь к себе его внимание. Умоляю тебя, Анита, ради всех, кого ты любишь, не ищи ответов на этот вопрос.

Он назвал меня по имени… плохой знак.

- Я не могу притвориться, что ничего не происходит, Жан-Клод. А ты что, не собираешься предупредить меня быть осторожнее, чем обычно?

- Ты всегда осторожна, ma petite. Я не беспокоюсь о том, что какая-то неприятность может застать тебя врасплох. То, что ты можешь сама о себе позаботиться, мне очень в тебе нравится.

- Даже если упомянутая неприятность так сильно напугала тебя и Малькольма?

- Я верю в тебя, ma petite. А ты доверяешь мне?

Вопрос был явно с подтекстом, но я, наконец, выдавила:

- Ага.

- Кажется, у тебя есть кой-какие сомнения на этот счет.

- Я доверяю тебе, но… Я ужасно не люблю секретов, и не доверяю Совету. А еще у меня на руках ордер на ликвидацию вампира, который может оказаться невиновным. Еще один ордер я получу уже завтра. Оба вампира - члены Церкви Вечной Жизни. Я могу не соглашаться с философией Малькольма, но его прихожане обычно не убивают. Если будет и третий ордер, то это наверняка подстава. Закон оставляет мне слишком мало лазеек, Жан-Клод.

- Вообще-то, по моему мнению, он оставляет их слишком много, ma petite.

- Да, да… но если я не исполню ордер в срок, мне придется отвечать за это перед вышестоящими. Я теперь федеральный маршал, и меня могут вызвать на ковер для объяснений.

- Разве были такие прецеденты?

- Пока нет. Но, если я не исполню приговор, а преступления с тем же мотивом будут продолжаться, то мне придется придумать убедительное оправдание, почему я не убила-таки Салли Хантер. Полиции не скормишь твое «это секрет», если при этом продолжают погибать люди.

- И сколько людей уже погибло?

- По человеку на ордер. Но если я буду тянуть время, некто вполне может ускорить события, подталкивая меня к действию.

- Вероятно.

- Вероятно, - эхом повторила я.

- Oui.

- Знаешь, ситуация начинает мне решительно не нравиться.

- В прошлом некоторые ордера ты исполняла по собственному усмотрению. Ты спасла нашего Эвери, к примеру.

- Он не «наш» Эвери.

- Он будет твой, если ты ему позволишь, - в его голосе прозвучали просто непередаваемые интонации.

- Ты ревнуешь к Эвери Сибруку? Он же всего два года, как мертв.

- Это не та ревность, о которой ты думаешь.

- А какая?

- Он испил моей крови, когда приносил Клятву, но подчиняется он не мне. Я вроде как его мастер, но, если бы мы с тобой отдали ему противоречащие приказания, то я не уверен, чьего приказания он бы послушался.

- Хочешь сказать, что моя воля привязала его крепче, чем твоя?

- Я думаю, что это вполне возможно.

Настала моя очередь промолчать. Я не просто аниматор, поднимающий зомби, но еще и некромант, самый что ни на есть настоящий. Мне подвластны не только зомби. Мы до сих пор до конца не поняли, на кого и насколько простирается эта власть.

- Малькольм сказал, что он больше не знает, кто из нас жертва, а кто мучитель.

- Он может говорить глупости, но все же он не дурак.

- Кажется, я понимаю, о чем ты, - произнесла я.

- Тогда я буду краток. Отправляйся на свидание с Натаниэлем и празднуйте свою почти-годовщину. В этой битве мы пока что не участвуем, а возможно, нам это и не грозит. Не стоит даже пытаться в это ввязываться, ибо это может означать смерть для всех, кого мы любим.

- Вот спасибо! С таким оптимистичным напутствием я непременно получу от сегодняшнего вечера искреннее удовольствие.

Честно говоря, факт предстоящего сегодня свидания заставлял меня чувствовать себя немножко неловко. Натаниэль хотел отпраздновать нашу годовщину. Проблема заключалась в том, что мы не смогли определиться, когда именно наши дружеские отношения переросли в нечто большее. В общем, он сам выбрал дату и назвал ее почти-годовщиной. Если бы вся эта история меня так не смущала, я выбрала бы датой день нашей первой близости. Но как бы я объяснила друзьям, почему именно этот день?

Жан-Клод снова вздохнул, на этот раз безо всякой сексуальной подоплеки, скорее, слегка расстроено.

- Мне бы хотелось, чтобы эта годовщина прошла замечательно, ma petite. И не только ради тебя и Натаниэля. Если бы ему удалось преодолеть твое рефлекторное сопротивление романтике, то у нас всех появился бы шанс отмечать с тобой такие особые дни.

- И какую дату ты выбрал бы для нашей годовщины? - спросила я, и мой голос сочился сарказмом.

- День нашей первой близости, ведь именно в этот день ты, наконец, позволила себе полностью любить меня.

- Черт, похоже, ты уже размышлял об этом.

- Почему тебя так коробит сентиментальность, ma petite?

Хотела бы я ответить, только не могла. Честно говоря, я и сама толком не знала.

- Не знаю и приношу свои извинения за то, что бываю такой занозой в заднице. Мне жаль, что я не позволяю тебе и остальным быть настолько романтичными, насколько вам хочется. Прости за то, что меня так сложно любить.

- А теперь ты слишком строга к себе.

- Я испугана, я зла, я растеряна, и я не хочу с тобой спорить, потому что в этом нет твой вины. Но теперь, благодаря твоим словам, я не чувствую себя вправе отменить сегодняшнее свидание с Натаниэлем, - тут я замолчала, обдумывая сказанное. - Ах ты зараза, ты это специально сделал! Ты заговорил мне зубы так, что я теперь просто не могу отказаться от встречи.

- Может и так, только ему двадцать, а ты - его первая настоящая девушка. Для него сегодняшний вечер очень важен.

- Он не с тобой встречается, а со мной.

- Метко подмечено. Однако, если все мужчины твоей жизни счастливы, то счастлива и ты, а это значительно облегчает мою жизнь.

- Ах ты, сукин сын, - рассмеялась я.

- И я сказал правду, ma petite. Мне бы очень хотелось праздновать нашу с тобой годовщину. Если твоя первая попытка в этом направлении будет неудачной, тогда и другие подобные мероприятия обречены на провал. А мне бы очень этого не хотелось.

Я со вздохом склонила голову к телефонному аппарату. Из трубки донесся голос Жан-Клода:

- Ma petite, ma petite, ты еще здесь?

Я приложила трубку к уху и ответила:

- Здесь я. Не очень довольная жизнью, но все еще здесь. Я пойду, но теперь у меня не осталось времени на переодевание.

- Полагаю, Натаниэля больше обрадует факт твоего присутствия на годовщине, чем то, как ты при этом будешь одета.

- И это говорит мужчина, который обожает наряжать меня, словно куклу.

- Не так часто, как мне бы этого хотелось, - сказал он и продолжил, прежде чем я успела вставить свое веское слово, - Je t'aime. - И повесил трубку.

Что в переводе с французского это значит - я тебя люблю, а связь он тут же прервал, чтобы я не успела испортить момент.