"Дар" - читать интересную книгу автора (Дуглас Кирк)

Глава VIII

Истерически всхлипывая, Патриция расхаживала по комнате, Таксомотор с постели следил за нею ничего не понимающими глазами. Она остановилась у окна и посмотрела на небо – кромешно-черное, без единой звезды. «Ах, папочка, где же ты? Помоги мне, пожалуйста!» Она приняла еще одну таблетку валиума, взяв ее с ночного столика, потом третью. Но таблетки были не в состоянии ее успокоить. Голова у нее продолжала раскалываться. Ей казалось, будто она прикручена к колесу, которое вращается все быстрее и быстрее, – пока не разорвет ее в клочья.

Она попыталась прийти в себя, но ей это не удалось. Продолжая всхлипывать, Патриция позвонила Лауре.

– Успокойся, детка, я не могу понять, что ты там бормочешь.

– Пожалуйста, приходи.

– В четыре утра?

– Пожалуйста!

– А что стряслось?

– Ты мне нужна, Лаура.

– Ну, хорошо, хорошо, сейчас приду.

Рыдания в конце концов предельно измотали Патрицию. Ничего не чувствуя, она набросала записку Тому: «Я больше не желаю вас видеть. Достаточно и того, что я увидела нынешней ночью». Она положила в конверт вместе с запиской и серебряное кольцо. Конча сможет передать это ему после отъезда самой Патриции. Она бросила в дорожную сумку пару тряпок и написала письмо с надлежащими инструкциями Эдгару – на него она вправе была рассчитывать.

Опустошенная, она приникла к окну, дожидаясь прихода Лауры. На заснеженном круге Мигель уже тренировал Ультимато. Даже в такой холод он предпочитал открытую площадку крытому кругу. Патриция почувствовала, что слегка успокаивается, глядя на изящные и безупречно рассчитанные движения коня и наездника; ее палец невольно заскользил по стеклу, повторяя те же самые пируэты. Ей даже захотелось оседлать Харпало и присоединиться к Мигелю, сделав вид, будто все увиденное и происшедшее было на самом деле всего лишь дурным сном.

И как раз в эту минуту она услышала скрежет колес по обледенелому гравию. Это подъехала Лаура. Выглядела она ужасающе волосы свисали грязными лохмами, одежда – костюм и плащ – была вся в пятнах. Поглядев на Патрицию, Лаура сразу же бросилась обниматься, обвив подругу рыхлыми руками.

– Детка, что бы это ни было – оно того не стоит! И главное, все пройдет!

Патриция снова забилась в судорогах, снова принялась всхлипывать Лаура хотела было успокоить ее, но Патриция оставалась безутешной до той самой минуты, когда они прибыли в аэропорт «Стюарт», где уже дожидался «Боинг-727» компании Стоунхэм.

– Объясни, по крайней мере, куда это ты так внезапно собралась?

– В Швейцарию.

– Но с какой стати?

– Мне надо повидаться с доктором Соломоном.

– Детка. – Лаура вздохнула. – Делай так, как считаешь лучше.

– О Господи я надеюсь, что ферма…

– Не беспокойся. Я за всем присмотрю.

Патриция посмотрела в проникнутые сочувствием, хотя и заплывшие глаза Лауры.

– Ах, спасибо тебе, Лаура… – Она потрепала приятельницу по плечу и начала подниматься по трапу. Уже у входа в самолет она крикнула:

– Передай Мигелю, что я позвоню ему и все объясню.

Самолет с оглушительным шумом покатил по взлетно-посадочной полосе и взмыл в небо, над холмами, подобно гигантской хищной птице. Лаура, заткнув уши руками, следила за тем, как он исчезает в рассветном небе. Вернувшись в машину, она посмотрела в зеркало заднего обзора и состроила гримасу. Одним быстрым взмахом руки превратила седые космы в нечто вроде прически. Открыла «бардачок», извлекла пинтовую бутылочку шотландского виски, сделала добрый глоток. «У-ух!» Облегченно вздохнув, она завела машину.

В четыре утра Мигель тренировал Ультимато, но все сегодня шло как-то не так. Лошадь реагировала отнюдь не с всегдашней ровной готовностью, да и сам Мигель пребывал в раздражении. И он понимал, что дело тут не в Ультимато, – виноват был он сам.

Затем он увидел, как в спальне у Патриции зажегся свет, и на мгновение представил себе, что она разглядела из окна его силуэт – и, может быть, начала следить за ним… и, может быть, придет сейчас сюда поговорить с ним.

Мысленно он вернулся к событиям самой первой проведенной здесь ночи, когда он вышел на круг для верховой езды и Патриция пришла к нему в прозрачной ночной рубашке. Он вспомнил ее нежные мягкие губы, вспомнил груди, твердость которых ощутил, прижав ее к себе. Ему невыносима была мысль о том, что этот самонадеянный врач сжимает ее сейчас в своих объятиях, лежит с ней в постели по завершении страстной любовной ночи.

Он спрыгнул с коня – и ударился при этом об обледенелую землю куда сильнее, чем ожидал. Коленная чашечка, на которой крепился протез, сразу же чудовищно заныла.

Мигель повел Ультимато в стойло, но по дороге увидел, что к хозяйскому дому подъехал автомобиль Лауры Симпсон. Какого черта – что ей тут было делать в такой неурочный час? Он поставил Ультимато в стойло, время от времени поглядывая на дом. Выйдя из конюшни и закрыв за собой дверь, он увидел, как Патриция выходит из дому с чемоданом в руке, садится к Лауре в машину и уезжает. Но где же доктор? Какой-то там наверняка разразился скандал. У Мигеля возникло внезапное подозрение, будто кто-то умер. Ведь Патрицию постоянно преследовала мысль о том, что близкие ей люди подвержены внезапной смерти.

Он вернулся к себе в коттедж и не раздеваясь бросился на постель. Попытался заснуть, но не смог. Затем, когда уже совсем рассвело, он услышал, как мимо коттеджа проехала машина. Подтянувшись на локтях, он выглянул в окошко. Лимузин остановился прямо у входа в гостевой домик. Доктор Киган с дорожной сумкой в руке вышел из домика и в явной спешке отъехал. Что же в конце концов случилось? Сперва Патриция уезжает с Лаурой посреди ночи – а теперь уносит ноги и доктор.

Он нацепил протез и отправился к амбару с лошадиным кормом в поисках Эдгара. Конюх и впрямь оказался тут: он стоял, прислонившись к стогу сена, и что-то читал. Увидев, что к нему подходит Мигель, он торопливо сунул листок бумаги себе в карман.

– Куда все подевались? – спросил Мигель, но Эдгар в ответ пробормотал нечто нечленораздельное и поспешил оставить его.

После обеда Мигеля поджидал еще один сюрприз. Деннис собрал вещи и покинул ферму. Ничего не понимая, Мигель зажал в угол Эдгара.

– Какого черта? Что тут все-таки происходит?

– Баба с возу – кобыле легче, – несколько загадочно пояснил Эдгар.

– Но кто позаботится о моих лошадях?

– Этим займусь я сам, мистер Кардига. Так что не извольте беспокоиться. Перемены вы не почувствуете.

Но Мигель беспокоился, крайне беспокоился. Лаура наверняка что-то знала, но она и не думала возвращаться на ферму. Хотя час наступил уже довольно поздний. Туман тщетно дожидался своей ежедневной морковки, свесив голову из-за плетня.

Мигелю необходимо было прояснить ситуацию. На предельно доступной ему скорости он устремился в хозяйский дом и постучал в дверь кухни. Ему открыла Конча – глаза у нее были красны, она явно только что плакала.

– Что происходит, Конча?

– Ох, не знаю, ничего не знаю.

– Где мисс Патриция?

– В Швейцарии.

– Что? В Швейцарии? Но с какой стати?

– Не знаю. Она все время плакала.

Конча отвернулась от Мигеля, чтобы он не увидел ее собственных слез.

– Ну, и когда же она вернется обратно?

– Не знаю… Ничего не знаю.

Оглушенный полученными известиями, Мигель, хромая, пошел прочь. Протез натирал сегодня культю, свинцовым ядром висел на колене. Кое-как он добрел до конюшни. Погладил Ультимато – и в то же мгновение его пронзила острая боль при мысли о том, какое удовольствие доставляли ему конные прогулки вдвоем с Патрицией, бок о бок в седле.

С каждым днем он все с большим нетерпением дожидался урочного часа. У нее была удивительная способность, почти талант, она замечательно чувствовала лошадей. Вот и сейчас он не мог удержаться от того, чтобы то и дело бросать взгляды на хозяйский дом, ожидая в любую минуту ее появления – пешком по снегу, в костюме для верховой езды. Но она так и не появилась.

Он оседлал Ультимато и отправился в путь. Медленно проехал мимо загона для дряхлых лошадей, мимо кладбища, мимо инсектаория, описав полный круг и вернувшись на ферму с другой стороны. Он проехал по той самой дороге, по которой они так часто ездили вдвоем. Но без нее эта поездка была чересчур одинокой.

Хорейс Коулмен, в очках на мясистом носу, восседал за письменным столом, скрепляя своей подписью всевозможные документы. Боб Эш тоже был занят делом – тренировал рывок левым бедром, готовясь к игре в гольф.

– Черт тебя побери, Боб! Прекрати это!

– Прости, Хорейс, но вчера в клубе графства я проиграл пятьдесят баксов. Мне необходима тренировка.

– Ты проиграешь куда большее, если мы не придумаем, как воспрепятствовать этому проклятому браку.

– А что удалось выяснить Теду? Коулмен бросил взгляд на часы.

– Он должен появиться с минуты на минуту.

– Тед – славный мужик, но… – начал было Эш.

– Но что? – заорал Коулмен. – Он, по крайней мере, играет с нами в одной команде.

– Согласен… но его прошлое… ну, сам понимаешь… Коулмен снял очки.

– Ну, продолжай!

– Послушай, он ведь пару лет просидел в федеральной тюрьме.

– Давай-ка разберемся, Боб.

Эш был уже сам не рад тому, что завел разговор на эту тему.

– Тед Роузмонт был близким другом Дж. Л. Стоунхэма.

– Да, я понимаю.

– И доводится крестным отцом Патриции.

– Да, я понимаю.

– И в силу этих двух факторов он должен был заменить в совете директоров нашу миссис Спербер.

– Я всей душой – за, Хорейс. Но дело в том, что…

– Но дело в том, что ничего! Тед тогда пытался сберечь свои деньги – и личные, и полученные взаймы. Защищал интересы своих клиентов и акционеров. И не его вина в том, что «пирамида» рухнула.

– Ты прав, Хорейс, ты совершенно прав.

– Или тебе больше пришлось бы по вкусу, если бы в совете директоров оставалась Спербер? И вставляла бы нам на каждом шагу палки в колеса?

– Боже упаси. – Эш всегда терялся, когда Коулмен приходил в такую ярость. – Но как тебе удалось с такой легкостью от нее избавиться?

– Ее удовлетворила перспектива вернуться в Лондон, чтобы руководить нашими британскими предприятиями.

И как раз в эту минуту появился Тед Роузмонт. На его покрытом искусственным загаром лице застыла гримаса, его зубы, подобные мелкам в коробке, были плотно стиснуты. Он тяжело плюхнулся в кресло прямо напротив Коулмена.

Эш встревоженно посмотрел на Коулмена, который, в свою очередь, невозмутимо наблюдал за Роузмонтом.

– Ну, что ж. Давайте послушаем.

– Я ничего не добился. Мой друг из ЦРУ сказал, что ему нужна пара недель на то, чтобы навести справки… А сколько времени в запасе у нас?

– Она нас дожидаться не будет, – мрачно произнес Коулмен.

– Да, Тед, видишь, ты можешь лишиться работы, еще не успев приступить к ее исполнению.

Эш неуверенно посмеялся собственной остроте.

– Заткнись, Боб, – огрызнулся на него Коулмен. – Нам надо решить, что делать.

Роузмонт вскочил с места.

– Я знаю, что делать! Мусор!

– Хорошая мысль, – согласился Эш.

Коулмен в недоумении наморщил нос.

– Мусор? Что-то не возьму в толк, о чем вы.

– Да, Тед, объясни ему, что ты имеешь в виду.

Сдуру сперва поддакнувший, Эш и сам не понял, что задумал Роузмонт.

– Просеять мусор, поступающий из ее дома.

– В поисках чего?

Во взгляде Коулмена сквозило презрение.

Роузмонта от необходимости отвечать спас неожиданный стук в дверь. Секретарша пыталась воспрепятствовать проникновению в кабинет кого-то явно постороннего. – Прошу вас! Я должна сначала объявить о вашем приходе!

– Все в порядке, мисс Келли.

Коулмен приказал секретарше отказаться от выполнения обязанностей охранника.

У Роузмонта отвисла нижняя челюсть, когда он увидел, как в кабинет ввалилась неопрятная старуха в пальто и с сигаретой в зубах. Он вопросительно посмотрел на Эша, а тот пробормотал себе под нос:

– Кстати, о мусоре…

– Рад видеть вас, мисс Симпсон, – поприветствовал вошедшую Коулмен. – Прошу к нам.

– А я уже у вас, – ответила Лаура.

– Разумеется, вы знакомы с мистером Эшем, а это наш новый член совета директоров мистер Роузмонт. – Коулмен кивнул в сторону Теда, который по-прежнему, не веря собственным глазам, рассматривал совершенно неуместную и невозможную здесь посетительницу. – Лаура – наш бебиситтер, она замечательно приглядывает за Патрицией.

– Да, так оно и есть, и я заслуживаю прибавки, – закивала Лаура.

– Поэтому вы и вырядились в такие лохмотья? Взываете к нашей жалости? – хмыкнул Коулмен.

– У меня не было времени на то, чтобы одеться как следует. – Лаура была явно обижена. – Но я прибыла сюда с хорошими новостями.

– Свадьба откладывается? – мечтательно осведомился Эш.

– Никакой свадьбы вообще не будет.

Лаура с удовлетворением огляделась по сторонам, читая недоумение на лицах у присутствующих.

– Вы уверены? – спросил Коулмен.

– А вы что, полагаете, будто она пойдет замуж за человека, которого застала в голом виде в объятиях у собственного конюха?

– Что? – хором воскликнули все трое.

– Вы меня слышали – она их застукала. Он оказался педерастом.

– О Господи, – выдохнул Коулмен. По лицу у него медленно расползалась ухмылка.

– Какой это, должно быть, для нее удар, – сказал Эш.

– Попрошу без шуток, – раздраженно отозвалась Лаура. – Как раз сейчас она летит в Швейцарию.

– Возвращается в санаторий?

– Совершенно верно, мистер Эш.

– Какая жалость. Это ведь у нее уже третий нервный срыв.

Взоры всех присутствующих обратились к Коулмену. Он сидел, уронив голову на руки.

– Что ж, этому психиатру удастся собрать ее по кусочкам. Он ведь уже проделывал такое раньше, – сказал Эш.

– Да. И она вернется – и опять решит выйти замуж за какого-нибудь охотника за приданым, – мрачно произнес Коулмен.

– Что верно, то верно, – поддакнул Эш. Коулмен поднял в воздух пухлый палец.

– Давайте, джентельмены, не забывать об одном обстоятельстве. Еще четыре года – и она окажется в состоянии послать нас на все четыре стороны. Замужем или не замужем – это уже не будет иметь значения.

– Это будет катастрофой, – пропищал Эш.

– Мягко сказано, – вырвалось у Роузмонта. – Ну, Хорейс, что ты предложишь?

– Нам надо помочь этой несчастной девушке, пока еще не стало слишком поздно. Лаура, вам следует…

– Погодите-ка минуту. Сперва следует помочь мне.

– Вы получите вашу прибавку, – величественно произнес Коулмен.

– И отпуск мне тоже нужен. Причем немедленно. Мне осточертело каждый день кормить морковкой полудохлую клячу.

Коулмен покачал головой.

– Сейчас это невозможно.

– Вполне возможно!

– А как это будет выглядеть, если она вдруг вернется и обнаружит, что вы не приглядываете за своей возлюбленной животинкой?

Лаура пристально посмотрела на Коулмена.

– А какова будет прибавка?

– Назовите вашу сумму.

– Зависит от того, что от меня потребуется. Коулмен сложил руки, как будто вдруг решил помолиться.

– Лаура, вы самый близкий человек у этой несчастной и больной девушки. Когда она вернется, ей может показаться, будто она выздоровела окончательно, – и понадобится задушевная подруга, которая способна будет объяснить ей, что она по-прежнему больна, что она по-прежнему не в состоянии судить здраво о многих предметах.

– Интересно, какой же диагноз вы ей хотите поставить?

Узкие глаза Коулмена буквально впились в глаза Лауры.

– Недееспособность, – мягко сказал он.