"Записки о поисках духов" - читать интересную книгу автора (Гань Бао)

Цзюань двенадцатая

У Неба есть пять стихий. Они преобразуют и составляют все десять тысяч вещей.

Стихия дерева, когда она чиста, — это гуманность. Стихия пламени, когда она чиста, — это установления. Стихия металла, когда она чиста, — это долг. Стихия воды, когда она чиста, — это мудрость. Стихия земли, когда она чиста, — это мысль.

Когда же все пять стихий очищены, они образуют достоинства совершенномудрого человека.

Стихия дерева, когда она грязна, — это слабость. Стихия пламени, когда она грязна, — это развратность. Стихия металла, когда она грязна, — это распущенность. Стихия воды, когда она грязна, — это жадность. Стихия земли, когда она грязна, — это тупость.

Когда же все пять стихий загрязнены, они делают народ низким.

В Срединных Землях много совершенномудрых людей — из-за слияния стихии, согласных между собой; в Дальних краях много странных тварей — это порождение стихий, разобщенных между собой.

Какую стихию кто-то усвоил — такой он обретает облик; какой облик кто-то обрел — такие у него возникают свойства.

Вот почему питающиеся злаками обладают мудростью и утонченностью; питающиеся травами умножают силу, но глупы; питающиеся листьями туты изготовляют шелк и порхают; питающиеся мясом отважны и свирепы; питающиеся землей безмысленны и неутомимы; питающиеся испарениями понимают духов и многолетни; не питающиеся ничем бессмертны и святы.

Среди тварей с широкими поясницами нет самцов; среди тварей с тонкими поясницами нет самок. У кого нет самцов, те совокупляются через наружный покров; у кого нет самок, те производят потомство вне своего тела. Твари, проходящие три перерождения, осеменяются до спаривания; животные, любящие попарно, разделяются на женские и мужские особи.

Лишайники и мхи берут начало от высоких деревьев; длиннейшие лианы находят опору в грибной плесени. Деревья укрепляются в земле; ряска вырастает в воде. Птицы летают, опираясь на пустоту; звери бегают, опираясь на вещное. Черви спасаются, затворившись в земле; рыбы успокаиваются, нырнув в глубину. Корень, поднявшись к небу, породняется с вершиной; корень, уйдя в землю, породняется с низом; корень, пройдя времена года, сближается с тем, что по сторонам. — И в каждом случае он следует собственным свойствам.

Доживший до тысячи лет фазан уходит в море и становится устрицей; доживший до сотни лет воробей уходит в море и становится мидией; дожившая до тысячи лет черепаха-юань научается говорить как человек; дожившая до тысячи лет лиса становится прямо и превращается в красавицу; дожившая до тысячи лет змея, разорвавшись, разрастается по частям; по дожившей до ста лет крысе можно гадать. — Таков у них у всех предел счета лет.

Солнце входит в весеннюю пору, и сокол превращается в горлинку; солнце входит в осеннюю пору, и горлинка превращается в сокола. — Таковы изменения по временам года.

Вот почему гниющие травы порождают светляков; загнивший камыш порождает сверчков; рис порождает долгоносиков; пшеница порождает мотыльков. Рождаются ли из перьев крылья, оформляются ли в глазах зрачки, поселяется ли в сердце мудрость — это все подобно превращению незнания в познание, и при этом сменяется стихия. Когда же журавль превращается в сайгу или сверчок порождает креветку, они не утрачивают ни своей крови, ни своей стихии, но их внешность и их природа испытывают превращения — явления подобного рода до конца уяснить невозможно.

Когда движение является следствием превращений — это указывает, что все идет как обычно; если же все стороны перепутаны — это указывает, что вмешались колдовские наваждения. И потому, если низшие формы рождаются от высших, а высшие формы рождаются от низших — это значит, что стихии движутся вспять. Если же человек рождает зверя, а зверь рождает человека — это значит, что стихии смешались. Если же мужчина превращается в женщину, а женщина превращается в мужчину — это значит, что стихии сменяют друг друга.

Ауский Ню Ай захворал — и через семь дней превратился в тигра, внешность его изменилась, когти и клыки стали длинными. Его старший брат вошел к нему — тигр схватил его и съел. В то время как он был человеком, он не ведал, что ему предстоит стать тигром; в то время как он стал тигром, он уже не знал, что всегда был человеком.

По тем же причинам во время Цзинь, в годы по девизом Тай-кан ужаленный змеей Жуань Ши-Юй, уроженец Чэньлю, боли никакой не почувствовал; несколько раз он обнюхивал ранку — и вот в носу у него завелась пара змей. В годы Юань-кан отправившийся в гости Цзи Юань-Цзай, уроженец Лияна, съел по дороге черепаху — и у него образовался завал в кишках; лекарь дал ему снадобья, от которых из него вышел целый шэн маленьких черепашек, каждая величиной с монетку, но головы, лапы уже образовались, узоры на панцире все были на месте, только от снадобья они все уже были мертвыми

Известно, что в женщине нет стихии, производящей благое преобразование; что нос — не такое место, где есть порождающая утроба; что угощение по дороге — не средство для производства низших тварей. И если рассматривать вещи исходя из этого, то рождение и гибель десяти тысяч тварей и их превращения происходят не от замыслов, берущих начало в проникновении духа. И хот бы мы сами и стремились найти такие замыслы, от этого происходит лишь злое знание.

Таким образом, при рождении светляков из разлагающихся трав причина лежит в гниении; при рождении мотыльков из пшеницы причина лежит в сырости. Получается, что превращения десяти тысяч тварей все имеют свою причину. Крестьянин, желая остановить превращения пшеницы, вымачивает ее, пока не погибнут личинки; совершенномудрый человек, стремясь упорядочить преобразование десяти тысяч тварей, помогает им, пока они не вступят на Путь Истины, — не так ли поступает крестьянин с пшеницей?

Цзи Хуань-цзы копал колодец и наткнулся на что-то вроде глиняного жбана, а внутри в нем оказался баран. Он послал человека к Чжун-Ни с вопросом:

– Я копал колодец и наткнулся на собаку. Что это значит?

– А я, Цю, — сказал Чжун-Ни, — полагаю, что это должен быть баран. Цю слышал такое: чудовища в Деревьях и камнях — это Куй и Ванлян; чудовища в воде — это Дракон и Вансян; чудовище же в земле называется Баран.

В «Сведениях о треножниках из Ся» сказано: «Вансян напоминает трехлетнего ребенка. Глаза у него красные, цвет черный, уши большие, когти алые. Кормить его можно только связав его веревками».

«Ван-цзы» говорит: «Семя стихии дерева порождает блуждающие лучи. Семя стихии металла производит чистый свет».

Во время Цзинь, в правление императора Хуй-ди под девизом Юань-кан в доме Хуай Яо, уроженца уезда Лоусянь в округе Уцзюнь, неожиданно в земле послышалось собачье повизгиванье. Осмотрев место, откуда исходили звуки, обнаружили небольшое отверстие величиной с ход земляного червя. Яо ткнул в отверстие посох — он вошел вглубь на несколько чи — и почувствовал, что там кто-то есть. Тогда раскопали это место и нашли внутри щенят, сучку и кобелька, у которых еще и глаза не открылись. Но сами они были больше, чем обычная взрослая собака. Дали им поесть. Все соседи слева и справа приходили поглядеть на них. Какой-то из старейшин объяснил:

– Этот зверь называется собака-носорог. Если кто-то находит его, он приносит дому богатство и процветание. Надо только найденышей выкормить.

Поскольку глаза у них еще не раскрылись, щенков поместили обратно в нору и навалили на нее мельничный камень. Наутро камень подняли, посмотрели — но дыру нигде не нашли и потеряли место, где их оставили.

Семья Яо много лет не имела никаких бед или удач. Когда же настали годы под девизом Тай-син, залявший в округе Уцзюнь должность правителя Чжан Мао услышал под лежанкой в своем кабинете собачий лай, но как ни искал, не нашел ничего. А потом обнаружил двух щенят в расщелине в земле. Подобрал их и стал кормить, но они оба сдохли. Вскоре после этого Мао был убит солдатами Шэнь Чуна из Усина.

«Ши-цзы» говорит: «В земле живут собаки, называемые "земляными волками", и люди, именуемые "неуязвимыми"».

В «Сведениях о треножниках из Ся» сказано: «Если роешь землю и находишь собаку, она называется Цзя; если роешь землю и находишь свинью, она называется Се; если роешь землю и находишь человека, он называется Цзюй ("Цзюй" означает "неуязвимый"). Это всё естественные виды тварей, не должно считать их чудовищами из числа духов и демонов».

Таким образом, Цзя и «земляной волк» — это на деле одно и то же, хотя и есть два разных имени.

«Хуайнаньская завершенная бессчетность» говорит: «Печень тысячелетнего барана превращается в Подземного Повелителя. Если жаба найдет тускарору, она тут же превращается в перепела».

Все эти превращения — следствие изменения стихий, и завершаются они благодаря взаимопроникновению.

Чжугэ Кэ служил в государстве У. Как-то во время службы правителем округа Даньян он выехал на охоту. В горах Ляншань он обнаружил какое-то существо, похожее на младенца. Оно протягивало руки, увидав человека, словно бы призывало его к себе. Кэ приказал тащить его, пока не дотащили до земли усопших, а на земле усопших существо сразу же скончалось.

Впоследствии сопровождавшие спросили его, почему он так сделал. Они-то считали, что перед ними светлый дух. Кэ ответил:

– Случившееся объяснено в «Схемах Байцзэ», где сказано: «В горах Аяншань обитает дух-оборотень, похожий на младенца. Увидев человека, он протягивает руки, как бы привлекая его к себе. Имя его Синан. Если затащить его на землю усопших, он умирает». И не надо отличать его именем светлого духа. Если бы он дотянулся до вас, вы бы вмиг исчезли.

В четвертый год правления Ван Мана под девизом Цзянь-го в Чияне появилась тень крошечного человечка ростом около одного чи. Иногда она ездила в повозке, иногда ходила пешком. Держала в подчинении все живые существа. Малые и старые сами по себе, без всякого принуждения, восхваляли ее. Через три дня ее появления прекратились. Ман эту тень возненавидел. Начиная со времени ее появления с каждым днем стали учащаться разбои и грабежи, а Ман в конце концов был убит.

В «Гуань-цзы» сказано: «Когда в пересыхающем водоеме несколько сот лет долина не меняет своего расположения, а вода не пересыхает до конца, тогда рождается Цинцзи. По внешности этот Цинцзи напоминает человека, ростом он в четыре цуня, одет в желтое платье, на голове желтая шапка, над головой желтый зонт, сидит верхом на маленькой лошадке, любит стремительную езду. Если призывать его по имени, он сумеет помочь в получении известия из местности, расположенной за тысячу ли, в один день». — Таким образом, не Цинцзи ли эта тень, появлявшаяся в Чияне?

И еще говорится: «Из семени пересыхающих речек рождается Ди. У этого Ди две головы на одном теле, видом он напоминает змею, длиною — в восемь чи. Если призывать его по имени, он умеет помочь при ловле рыбы и морских черепах».

Во время Цзинь жил Ян Дао-Хэ, уроженец Фу-фэна. Как-то летом он на поле ловил Чжиюя. Когда тот убежал под тутовое дерево, его поразил удар молнии. Дао-Хэ ударом заступа переломил Чжиюю бедро, он упал на землю и убежать уже не смог. Губы у него были как киноварь, глаза как зеркало, видом он напоминал скотину, а голова смахивала на обезьянью.

Во времена Цинь в южных краях обитало племя Падающие Головы. Головы их могли летать. Люди этого племени поклонялись духу, имя которого было «Тварь Падающая», и назван он был так все по той же причине.

Во время царства У полководец Чжу Хуань заполучил себе одну служанку. Каждую ночь, едва она ложилась, голова у нее улетала, выбираясь наружу и возвращаясь внутрь либо через собачий лаз, либо через дымоход в крыше. Крыльями ей служили уши. К рассвету возвращалась обратно.

Так было много раз. Все кругом удивлялись этому. Как-то ночью осветили служанку и увидели только тело, без головы. Было тело чуть теплым, а дыхание почти незаметным. Тогда на тело накинули покрывало. Подошел рассвет, голова вернулась, но приладиться никак не могла — покрывало мешало. После двух-трех попыток упала на землю и так уж жалобно зарыдала. А тело задышало чрезвычайно часто, казалось, что вот-вот умрет. Тут покрывало откинули, голова взлетела, приложилась к шее, и через некоторое время все затихло.

Хуань решил, что это — страшный оборотень, испугался, что не сможет с ним совладать, и вскоре отослал служанку из своего дома. И только когда разобрался получше, понял, что таковы были ее природные свойства.

В те же времена полководцы, ходившие походами на Юг, частенько заполучали людей из этого племени. Однажды так же накрыли тело, но на этот раз медным тазом. Голова не смогла пролезть внутрь и вскоре погибла.

В краях, расположенных между реками Цзян и Хань, водятся люди Чу. Их родоначальник — потомок государя Линя. Они умеют превращаться в тигров. На востоке подчиненного округу Чанша уезда Маньсянь народ, живущий высоко в горах, изготовил брус для поимки тигров. Брус был поднят, а на следующий день, когда люди толпой отправились проверить его, они обнаружили одного начальника почтовой станции, придавленного брусом, — был он в большой шапке из красной ткани.

– Зачем вы сюда влезли? — спросили у него.

– Вчера я неожиданно был вызван в уезд, — сердито ответствовал начальник станции, — ночью был большой дождь, вот я и угодил сюда по ошибке. Скорее выпустите меня!

– Покажите ваш вызов, — говорят, — не может не быть документа.

Он вынул из-за пазухи документ с вызовом. И тогда его выпустили. Глядь — а он уже превратился в тигра и убегает в горы.

Где-то сказано: «Тигр-Чу, превращаясь в человека, любит надевать лиловую одежду из рогожи. Лапы его лишены пяток. Тигры, у которых на лапах пять пальцев, — это тоже Чу».

На высоких горах в юго-западной части области Шу живут существа, сходные с обезьянами, ростом в семь чи. Могут делать все то же, что и люди. Отлично ходят, перегоняя человека. Называются они Цзяго, или Махуа, или еще Цзюэюань. Подкарауливают проходящих женщин покрасивее, нападают на них и уводят, куда — никто не знает. Если возле не идет какой-то человек, они утаскивают ее длинной веревкой, так что ей все равно не спастись. Эти существа умеют различать мужчин и женщин по запаху, потому берут только женщин, а мужчин не берут.

Поймав человеческих дочерей, эти существа составляют с ними семью. Тем из женщин, которые остаются бездетными, до конца жизни не разрешают вернуться. По прошествии десяти лет женщины по облику совершенно им уподобляются, разум их помутняется, и они о возвращении более не помышляют.

Если же женщина родит сына, то ее тут же вместе с младенцем отсылают домой. Рожденные ими сыновья совсем как люди по внешности. Если мать не станет кормить ребенка, она вскоре погибнет. Поэтому ни одна не осмеливается не кормить дитя под страхом смерти. Вырастая, дети уже и вовсе ничем от людей не отличаются, и все получают фамилию Ян. Вот почему на юго-западе Шу так много Янов. Все они — потомки тех, кто происходит от Цзяго или Махуа.

На горах в пределах округа Аиньчуань живут вредоносные существа. Они появляются чаще всего во время бури и ливня, издавая звуки, подобные свисту. Могут пускать в людей стрелы. Те, в кого они попадут, в тот же миг покрываются язвами — от сильного яда. Делятся на самок и самцов. Самцы подвижны, а самки медлительны. Впрочем, подвижность самцов сохраняется не дольше, чем полдня, медлительность же самок весьма продолжительна. Людей, оказавшихся с ними рядом, чаще всего удается спасти, но если со спасением чуть помедлить, то они погибают. В народе эти существа известны как «демоны Даолао».

Обо всем об этом в записях неофициального порядка сказано: «Что же до демонов и духов, в мире засвидетельствовано их умение вызывать как беду, так и счастье».

Лао-цзы говорит:

Таким образом, Небо и Земля, демоны и духи это все рождено тождественным с нами. Когда разделились стихии, сущность стала несходной; когда стали различаться земли, то и рельеф их стал несходным — и совместить все это теперь уже никто не может. Рождение опирается на силу Ян, смерть опирается на силу Инь. На чем основана сущность вещей — она заложена в их рождении. А в великой силе Инь обитают всяческие диковинные существа.

В землях Юэ, глубоко в горах водится птица величиной с горлинку, черного цвета, называемая Еняо. Она долбит большие деревья и в дупле устраивает гнездо размером с посудину в пять-шесть шэнов, а входное отверстие, несколько цуней в поперечнике, по краю украшено земляной обмазкой, где чередуются красное и белое, а получившийся узор напоминает фигуру стрелка. Если дровосек увидит такое дерево, он скорей от него уходит.

Иногда, когда в ночном мраке птиц не разглядеть, и сами они тоже знают, что люди их не увидят, птицы начинают петь:

– это значит, что назавтра они стремительно взмоют вверх. Если же поют:

– значит, они назавтра так же стремительно слетят вниз.

Если же людей вид дерева не заставил уйти, и они только посмеиваются около него, то все равно они могут перестать рубить здесь лес. Если же кто-то остановится под этим деревом с нечистыми намерениями, то появляется тигр и всю ночь стоит под деревом на страже. Если же люди не уходят — нападает на них.

Удастся увидеть облик этих птиц белым днем — он будет птичьим; услышишь их пение ночью — оно тоже птичье. Но по временам они для своего удовольствия принимают человеческое обличье, в три чи ростом, приходят в ущелья, ловят каменных крабов и жарят их на костре. Люди при этом не должны им мешать.

Народ области Юэ считает этих птиц своими почитаемыми предками.

За пределами «Южного моря» обитают люди-акулы. В воде они живут как рыбы, но не оставляют прядения и ткачества. Глаза их, когда они плачут, могут источать жемчуг.

Некогда в округе Луцзян, в границах уездов Даньсянь и Цзунъян, обитали Большие чернухи и Малые чернухи. На горных лугах время от времени слышался плач каких-то людей. Часто насчитывали несколько десятков голосов — мужских и женских, взрослых и детских, — как будто бы они приступали к похоронному обряду. Жившие неподалеку тревожились и бежали туда стремглав, но так ни разу никого не обнаружили. И все-таки там, где был слышен плач, явно совершали обряд по умершему. Если согласно звучавших голосов было много, полагали, что это плач большой семьи, если же мало, то считали, что семья маленькая.

Среди больших гор в округе Луцзян обитают Шаньду. Они похожи на человека, тело у них голое, появление людей обращает их в бегство. Есть у них мужчины и женщины, ростом они достигают четырех и пяти чжанов. Умеют подзывать друг друга свистом. Обычно пребывают в уединенных и затененных местах, подобно всяким оборотням и другой нечисти.

При Ханьском Гуанъу, в годы под девизом Чжун-пин некая тварь обитала в водах Цзяна. Имя ее было Юй или, по-другому, Дуаньху. Могла, набрав в рот песку, выстреливать его в людей. Если попадет в кого-то, у того все мускулы напрягаются, голова болит, жар донимает. А в острых случаях доходило и до смерти. Люди, жившие на Цзяне, одолевали эту тварь с помощью колдовства — тогда в мясе ее обнаруживали песок и камни. Об этой самой твари поется в «Песнях»:

Ныне в народе эту тварь называют «Ручейный ядонос». А прежние знатоки полагали, что она рождается от смешения дыханий, когда мужчина и женщина вместе купаются в реке и вожделения женщины берут верх над мужскими.

Во время Хань в уезде Бувэй округа Юнчан была Запретная река. Над рекой поднимались ядовитые испарения, и перейти ее можно было только в одиннадцатую или двенадцатую луну, а от начальной до десятой луны переходить реку было нельзя: перешедший сразу же заболевал смертельной болезнью. Вот в этих испарениях обитала злая тварь, увидеть ее было невозможно, но можно было услышать звук — как будто что-то падало со стуком. Если это нечто попадало в дерево, дерево ломалось, если же в человека — он падал сраженным. Местное население называло это «Бесовские пули».

Вот почему преступников, объявившихся в этом округе, отвозили на берег Запретной реки. Не проходило и десяти дней, как они все погибали.

Цзян Ши-Сянь, муж моей старшей сводной сестры, нанял работника, страдавшего от истечения крови. Его лечили способом «изгнание яда»: тайно подкладывали под его циновку корень дикого имбиря — так, чтобы он об этом не знал. В беспамятстве он произнес:

– Тот, кто съест мой яд, зовется Чжан Сяо-Сяо! Я говорю имя Сяо, пусть уйдет Сяо!

В наш век при изгнании вредоносных ядов чаще всего употребляют тоже дикий имбирь, и, как правило, он действует. Дикий имбирь некоторые считают благостной травой.

В доме Чжао Шоу, уроженца Пояна, водились собаки-оборотни. Как-то Чэнь Цэнь зашел к Шоу, как вдруг выбежала целая свора, пять или шесть собак, — и Цэнь был искусан.

Впоследствии жена моего старшего дядюшки угощалась у жены Шоу — у нее хлынула горлом кровь, и она чуть не умерла. Ее вернули к жизни, напоив настойкой из накрошенных веток мандарина.

Среди оборотней есть чудовище, напоминающее беса, однако внешний вид этого наваждения все время меняется: то представится свинообразной собакой, то червем, то змеей. Люди в доме Шоу умеют опознавать это чудовище по его очертаниям. Если оно добирается до простых людей, то все, кого бы оно ни поразило, погибают.

В округе Синъян проживает семья по фамилии Ляо. Несколько поколений они общаются с оборотнями и получили с их помощью невиданное богатство. И вот один из них женился, ничего не сказав молодой об оборотнях. Встречавшие ее домочадцы, приготовив для молодой покои, все высыпали наружу. Откуда ни возьмись, в помещении появился огромный жбан. Женщина решила открыть крышку — и увидела, что внутри сидит большая змея. Она вскипятила воду и убила змею, облив ее кипятком. Когда домашние вернулись в дом, женщина рассказала о происшедшем, очень огорчив своим поступком всю семью. Вскоре семью одолело моровое поветрие, и они почти все поумирали.

Цзюань тринадцатая

На восток от горы Тайшань есть источник Лицю-ань. По виду это колодец, а дно у колодца каменное. Всякий, кто желает взять из него воды или же напиться, должен сначала омыть мысли в своем сердце. Потом, когда он, встав на колени, будет зачерпывать воду, источник словно взметнется вверх, и воды будет сколько душе угодно. Если же у кого-то мысли нечистые, источник перестает бить. Видимо, он из тех предметов, которые прониклись просветлением духов.

Две горы Хуа первоначально были единой горою. Но там рядом протекала Река, и воды Реки, огибая гору, образовывали извилину. Дух же Реки обладает огромной духовной силой. И вот он своей собственной рукой разбил вершину надвое, а там, где ступил ногой, разделил ее основание. Таким способом он расколол гору посередине и помог течению Реки выпрямиться. И ныне виден след от его руки на вершине горы Хуаюэ — там проступают очертания пальцев и ладони. И след от ноги у подножия горы Шоуян тоже сохранился еще и сегодня.

Как раз об этом говорится в «Оде Западной столице», написанной Чжан Хэном:

При Ханьском У-ди жертвоприношения с горы Наньюэ переместили на гору Хошань, что в уезде Цянь-сянь округа Луцзян. Там не было воды. В храме же стояли четыре котла вместимостью в сорок ху. Когда приблизилось время жертвоприношения, они вдруг сами по себе наполнились водой, которой хватило на всё. А когда церемония была закончена, котлы опустели, и оказалось, что ни пыль, ни листья деревьев не смочены. Прошло лет пятьдесят. Каждый год совершали жертвоприношения четырежды. А потом стали совершать только трижды, и один из котлов треснул.

В устье речки к востоку от города Фанькоу есть гора Фаньшань. Если Небо посылает засуху и на горе загораются пожары, сразу же приходят сильные ливни. И сегодня встречаются люди, свидетельствующие об этом.

В местности Кунчэн, ныне часто именуемой Кунбао, на южном склоне горы Лушань есть пещера. Около пещеры снаружи можно видеть большой двойной камень высотой в несколько чжанов, похожий на стоящий прямо ствол софоры. Люди области Лу, принося жертвы на алтарях, пели здесь в сопровождении струнных инструментов. В пещере не было воды, и каждый раз при жертвоприношениях они кропили и подметали пол пещеры. И вот в ответ на призывы людей из расселины между камнями забил чистый источник, причем воды его хватает на все необходимое по обряду. Когда же моление заканчивается, источник тоже перестает бить. В этом любой и сегодня может удостовериться.

В пещере области Сян есть почва черного цвета. Если год чересчур засушлив, люди совместными усилиями перегораживают ею вход в эту пещеру, чтобы запереть в ней воду. Пещера наполняется водой, и вскоре выпадает ливень.

Циньский Хуй-ван на двадцать седьмом году своего правления послал Чжан И на постройку крепостной стены в Чэнду. Она несколько раз рушилась. Внезапно на Цзяне показалась огромная плывущая черепаха. Когда она подплыла к юго-восточному углу дублирующей стены, ее убили. Чжан И обратился к шаманке с вопросом о смысле происшедшего.

– Начинайте строить стену с того места, которое указано черепахой, — ответила шаманка.

Вскоре постройка была завершена. Поэтому крепость так и называют: «Крепость, Превращенная Черепахой» — Гуй-хуачэн.

Уезд Юцюань во время Цинь назывался Чаншуй. Во времена Ши-хуана там ходила такая детская песенка:

Некая старуха услышала эту песенку и что ни утро ходила и проверяла — на месте ли крепость. Командир стражи городских ворот хотел было ее связать. Тогда старуха рассказала ему, в чем дело.

Прошло некоторое время. Командир стражи убил собаку и ее кровью случайно замазал ворота. Старуха, увидав кровь, поспешила прочь из города. И вдруг большие воды начали затапливать чуть ли не весь уезд. Старший письмоводитель велел своему работнику пойти и доложить об этом начальнику уезда.

– Боитесь, как бы вдруг не стать рыбами? — спросил начальник.

– Боимся, что завтра все в управлении станут рыбами, — ответил на это работник.

И вправду, вскоре на месте управления возник водоворот и образовалось озеро.

Во время Цинь для обороны от варваров Ху строили стену в крепости Учжоусай. Стена, почти уже готовая, несколько раз обрушивалась. Появилась лошадь, стремительно пробежавшая вокруг стены туда и обратно — даже почтенные старцы удивлялись. Потом стали строить стену по следам, оставленным лошадью, — и стена не обрушилась. Так крепость и назвали: «Город Лошади». Эта древняя крепость находилась в нынешней области Шочжоу.

Когда при Ханьском У-ди рыли пруд Кунь-минчи, то даже на предельной глубине находили везде серозем, не встречая никакой другой почвы. Выдержавшие при дворе экзамены не смогли объяснить, что это такое. Тогда обратились к Дунфан Шо.

– Ваш покорный слуга глуп, — сказал Шо, — его ума не хватает, чтобы это уразуметь. Надо обратиться за объяснением к человеку из Западного Края.

Император, видя, что даже Шо не знает, в чем дело, затруднился определить, кому должен быть задан этот вопрос.

Много позже, уже во время Ханьского Мин-ди в Лоян приехал человек Истинного Пути из Западного Края. А тогда еще были люди, помнившие слова Фан Шо, и они решили спросить его о сероземах, как это было присоветовано при У-ди. Человек Истинного Пути ответил:

– В сутре сказано: «Когда Большая калпа Неба и Земли должна завершиться, то вспыхивает пожар калпы». А это — то, что осталось после пожара калпы.

Только теперь поняли, на что намекал в своих словах Шо.

В уезде Линьфань жила семья Ляо. Ее старики из поколения в поколение были долгожителями. Потом семья переменила местожительство, и их дети и внуки сразу начали хилеть.

А в их прежнем жилище поселились другие люди, и они тоже на много поколений стали долголетними. Тогда поняли, что долголетие создается этим жилищем, но в чем дело, додуматься не могли. Заметили, что вода в колодце красноватого цвета, стали копать вокруг колодца — и обнаружили, что древними людьми здесь было захоронено несколько десятков ху киновари. Сок киновари проникал в колодец, и потому тот, кто пил из него воду, обретал долголетие.

Что в Цзяндуне называют «остатком кишок»? В древние времена Уский ван Хэлюй, путешествуя по Цзяну, ел колбасу и очистки выбрасывал на стрежне реки. Все они превращались в рыбу. И ныне среди рыб есть одна, которую называют «очистки колбасы Уского вана». Длиной она в несколько цуней, а толщиной как палочки Для еды. И чем-то похожа на колбасу.

Пэнъюэ — это такой краб. Он нередко являлся людям во сне, называя себя при этом «Главным сановником». И сегодня люди, живущие в Линьхае, по большей части так и кличут его: «Главный сановник».

В южных краях водится насекомое, которое одни называют туньюй, другие — цзэшу, третьи — цинфу. По виду оно напоминает цикаду, но головка у него больше. Вкус у него приятно-горький, и его можно есть. Личинки его выводятся всегда вдоль листиков травы, они величиной с личинку шелкопряда. Когда эти личинки собирают, сразу же прилетает матка и держится на одном месте, не приближаясь и не отдаляясь. И даже если ее личинок собирают под водой, матка все равно соблюдает то же расстояние.

Если смазать кровью матки восемьдесят одну монету и кровью личинок тоже восемьдесят одну монету и покупать на них что-то на рынке, то платят ли сначала монетами от матки или же монетами от личинок — они все прилетают обратно, беспрерывно при этом вращаясь. В «Магии Хуайнань-цзы» эти возвращающиеся к хозяину монеты так и называются: цинфу.

Земляные осы, именуемые голо, — а в наши дни их называют еще иньюн — относятся к роду насекомых с тонкой талией. Они сотворены так, что у них есть только самцы, а самок нет, они не спариваются и не рождаются. Они обычно вскармливают личинок шелковичных червей или саранчи и всех их превращают в собственных личинок. Шелкопрядов иногда называют еще минлин. Как раз об этом сказано в «Песнях»:

Древоточец-короед порождает червей, которые, обретя крылья, превращаются в бабочек.

У ежа множество иголок, которые не позволяют ему перебраться через бревно тополя или ивы.

Белки? в горах Куньлунь — это макушки земли. Здесь размещается Нижняя столица Небесного Владыки, и потому эти места отрезаны от внешнего мира глубинами Слабых Вод и окружены горами Языки Пламени. На этих горах есть птицы и звери, травы и деревья — и все они рождаются и питаются, увлажняются и возрастают в языках пламени.

Некогда встречалось полотно «отмытое огнем», которое изготовлялось если не из коры и волокон трав и деревьев из этих гор, то из шерсти и перьев тамошних птиц и зверей. В эпоху Хань издавна преподносили нам это полотно люди из Западного Края, но в промежутке между нашим и тем временем все давно уже прервалось. К началу царства Вэй уже сомневались, бывало ли такое вообще.

Император Вэнь-ди полагал, что огонь по природе своей всеуничтожающ и что в нем не заключено дыхания жизни. В написанном им «Рассуждении об установлениях» он доказывал, что такого не может быть и что от подобных сведений надо оградить слух тех, кто мудр. Когда же вступил на престол Мин-ди, он повелел трем высшим своим сановникам:

– Прежний государь написал встарь «Рассуждение об установлениях». Эти нетленные наставления следует выбить на камне за воротами храма при Высшем училище, чтобы они наравне с «Классиками на камне» вечно наставляли грядущие поколения.

А тут как раз послы из Западного Края преподнесли кашая из полотна «отмытое огнем». После чего пришлось уничтожить выбитый на камне текст «Рассуждения». А в Поднебесной над этим потешались.

Известно, что единство — это природная сущность металла. Если в пятую луну, в день бин-у, ровно в середине дня производить отливку, то получается Светлое огниво. Если же производить отливку в одиннадцатую луну, в день жэнь-цзы, ровно в полночь, то получается Теневое огниво.

Говорят, что с помощью Светлого огнива, отлитого в день бин-у, можно добывать огонь, а с помощью Теневого огнива, отлитого в ночь жэнь-цзы, можно добывать воду.

При Хань, во время императора Лин-ди жил Цай Юн, уроженец владения Чэньлю. Он неоднократно подавал доклады на высочайшее имя, где выражал несогласие с волей и намерениями государя. Поэтому императорские любимцы во Внутренних Дворцах возненавидели его, и он, понимая, что мести их ему не миновать, спасал свою жизнь, скитаясь по рекам и морям.

Следы его скитаний доходят до области У-Гуй. Когда он появился в уезде У, он увидел, как уские жители жгли тунговое дерево для приготовления пищи. Прислушавшись к гудению огня, Юн сказал:

– Какой прекрасный материал!

Упросив отдать дерево ему, он выстрогал из него цинь, который и вправду прекрасно звучал. А поскольку концы дерева успели обгореть, то инструмент так и называли: «цинь с обожженными концами».

Однажды Цай Юн появился на почтовой станции Кэтин, где перекладины кровли были сделаны из бамбука. Тщательно осмотрев их, он сказал:

– А хороший бамбук!

Он забрал перекладину и изготовил из нее флейту, издававшую невыразимо приятный звук.

Рассказывают еще и по-другому: Юн заявил жителям уезда У:

– Когда-то я проезжал почтовую станцию Гаоцянь-тин, что в округе Гуйцзи, и определил, что из шестнадцатой бамбуковой перекладины в восточном помещении дома можно изготовить флейту. Я забрал перекладину — и в самом деле получилась флейта с дивным звуком.